Убийство по Фрейду
Шрифт:
В тот раз Майк ничего не говорил мне о шраме. Но несколько месяцев спустя Майк собрался в госпиталь, хотя я твердо знал, что дежурства у него нет, и, естественно, я поинтересовался, зачем он туда идет. Мы не проявляли особого рвения без надобности. Он сказал, что хочет посмотреть операцию по сращению позвонков. Он не мог посмотреть эту операцию полностью, иногда она длится около восьми часов. Подобные операции стали делать относительно недавно, поскольку до последнего времени не было препаратов, обеспечивающих анестезию. Когда Майк вернулся, я поинтересовался, как прошла операция, и он ответил, что не столь аккуратно, как у него. «У меня шрам, — сказал он, — словно карандашная линия». По словам Майка, у него было смещение межпозвоночного диска и ему делали точно такую же операцию. Она прошла довольно успешно, однако жесточайшие боли в пояснице не исчезли. И только в Бангоре
Однако запомните: убийца, если, конечно, ваша история верна, мог это заметить. Он мог померить ботинки Майка. Или тщательно осмотреть тело в поисках шрамов и обнаружить этот. Если он носит ортопедическую стельку или у него один каблук чуть выше другого — я чуть не вывихнул себе мозги, но не вспомнил, какой: правый или левый — и если у него имеется шрам, ваша версия все равно правдива, но доказать ее мы никогда не сумеем.
Когда Мессенджер выслушал пространную благодарность и повесил трубку, Кейт набрала номер Эмануэля. Оказалось, он не спал. У него всегда были трудности со сном, а теперь он мучился бессонницей.
— Эмануэль! Это Кейт. Я хочу, чтобы ты позвонил какому-нибудь ортопеду. Мне нужно знать, может ли человек, который всю жизнь носил ортопедическую стельку или у которого один каблук ботинок был выше другого, поскольку у него одна нога была короче другой, ни с того ни с сего решить, что способен без всего этого обойтись. И еще: может ли шрам от операции на позвоночнике бесследно исчезнуть. Нет, твое мнение меня не интересует. Да, знаю, что ты врач. Но спроси об этом у ортопеда. И лучше, чтобы он был готов присягнуть в этом перед судом присяжных. Спокойной ночи.
Глава 19
В воскресенье вечером, а точнее, ранним утром в понедельник, а еще точнее, в два часа ночи в доме Кейт происходило собрание, которое в зависимости от одного отсутствующего гостя могло обернуться либо радостным застольем, либо печальным разочарованием. Эмануэль с Никола, Джерри и Кейт — все ждали Рида. Кейт некоторое время забавлялась мыслью о том, не пригласить ли Спаркса и Горана, но Эмануэль горячо воспротивился идее общаться со своими пациентами вне рабочего времени, даже если приглашать их в компанию будет не он.
С раннего утра воскресенья Рид работал как каторжный. Эмануэль, очевидно, разбудил своего знакомого ортопеда и просто-напросто убедил его позвонить Кейт. Кейт, в свою очередь, отрапортовала об этом разговоре Риду.
— Сам знаешь, какие бывают врачи, — сказала она ему. — Этот с трудом сдерживал раздражение и, по-моему, не отказался от разговора со мной только ради Эмануэля. Скорее всего, он подумал, что я пишу роман, и отвечал на все мои вопросы занудно и непонятно. Все врачи либо страдают витиеватостью слога, либо слишком все упрощают. Не думаю, что они понимают даже друг друга. Однако из его речей мне кое-что удалось понять.
— Могу ли я надеяться, — спросил Рид, — что ты возьмешь на себя труд объяснить мне, почему ты допрашивала бедного ортопеда в такой возмутительно ранний утренний час, да еще в выходной день?
— Объясню в свое время. И нет такого понятия, как «бедный ортопед». Они все богаче Рокфеллера, а уж заносчивы, хуже гусаков! Я знакома, по крайней мере, с двумя и, следовательно, в состоянии сделать обобщение. Во всяком случае, его информация, если перевести ее на человеческий язык, сводится к следующему: если кто-то когда-то перенес операцию спондилосиндеса, то останется помеченным на всю жизнь. Возможно, это кажется очевидным, но важно было установить точно. Это довольно продолжительная операция — что мне уже было известно, — и иногда ее выполняют два хирурга: один работает с позвонками и диском, а другой отвечает за нервы, которые проходят по позвоночнику. А кроме того, маловероятно, чтобы человек,
36
Не слишком важно, но существенно (лат.).
Ты меня слушаешь?
Вот, мой многострадальный Рид, в чем суть. Майк Барристер, мой Майк, а не тот, что работает теперь в кабинете напротив кабинета Эмануэля, перенес операцию спондилосиндеса, а кроме того, поскольку у него одна нога была чуть короче другой, на один каблук его ботинок ставилась специальная набойка. Конечно, он не был инвалидом. В таких вещах нет ничего из ряда вон выходящего, если, конечно, разница в длине ног незначительная (о чем нам трудно сейчас судить). В противном случае этот дефект компенсируется странной раскачивающейся походкой. Однако при неодинаковой длине ног из-за непрерывного возвратно-поступательного движения, возникающего в пояснице, поясничные позвонки истираются вплоть до повреждения позвоночного столба, что вызывает определенный дискомфорт.
— Кейт, — наконец вставил Рид, — ты пытаешься сказать мне — должен признаться, чрезвычайно сложным способом и с массой ненужных деталей, — что Майку настоящему делали операцию? Когда же?
— Это, милый мой, ты узнаешь сам. Возможно, ему делали ее в Детройте, почему бы нет? Это ведь самый большой город в штате Мичиган. В отношении же каблука Майка придется полагаться на слово Мессенджера. Конечно, если ты станешь упорствовать, я сама могу обзвонить больницы…
— Хорошо, больницы я обзвоню. А что потом?
— Потом, мой мальчик, нам нужно будет раздеть доктора Майкла Барристера. Ставить тебя в известность относительно тех планов, что теснятся в моем разгоряченном мозгу, мне не хочется. Тем не менее не думаю, что тебе удастся получить ордер на обыск.
— Ордер на обыск предусматривает обыск помещения, а не человека. И я раскрою тебе страшный секрет. Ты будешь удивлена, узнав, как мало выписывается таких ордеров. Глава отдела по борьбе с распространением наркотиков на днях делал доклад в суде и абсолютно спокойно признался, что за тридцать лет работы его люди ни разу не удосужились получить ордер на обыск. Население, к собственному несчастью, но к счастью для полиции, на удивление невежественно в том, что касается их прав. У полиции есть множество хитроумных приемов, чтобы заполучить то, что им нужно, и обычное запугивание — самый основной из них.
— Если бы мне удалось застать его, когда он будет принимать душ!
— Кейт, я больше ни минуты не стану тебя слушать, если ты мне не поклянешься своей жизнью, что не станешь предпринимать никаких попыток раздеть Барристера, или увидеть его раздетым, или вовлечь его в такую ситуацию, где есть вероятность увидеть его неодетым, или каким-либо другим способом завлечь…
— А ты поможешь мне, если я поклянусь?
— Я даже не стану продолжать этот разговор, пока ты этого не сделаешь. Дай мне слово. Вот и хорошо. А теперь я попробую обзвонить больницы. Наверняка мне ответят, что служащие регистратуры не работают по воскресеньям. Ни один здравомыслящий человек не работает по воскресеньям, кроме тебя и твоих друзей. Тогда мне придется прибегнуть к угрозам и лести. Но даже в этом случае нам придется подождать. Я не знаю, до какой степени полиция Нью-Йорка жаждет поразмять ноги. А теперь прекрати строить невыполнимые планы. Я позвоню, если что-нибудь узнаю. И помни О своей клятве!