Убийство по-китайски
Шрифт:
– Спасибо большое, Денис Львович. Надо искать Тюльпанову. Ее письмо Аркадию – серьезная зацепка. Варвара Тихоновна – вовсе не из тех женщин, что по всякому поводу пишут письма да еще организовывают их секретную доставку. Это слишком сложно для нее. И в то же время письмо писала она. Нет сомнений. Вывод – у нее были более чем веские мотивы так напрячься. Она действительно хотела предотвратить убийство, в которое верила. Либо желала досадить убийце. Возможно, планировала после преступления прислать вторую анонимку с именем убийцы. Тогда этому второму письму было бы больше веры. Ведь информация из первого подтвердилась самым трагическим образом. Не так ли?
– Но постой, – перебил я, – никакого второго письма не было, она и первое отрицала. Вообще, я ничего
– Да… мне тоже не все ясно. Именно поэтому ее и стоит найти! Я предполагаю, нет, почти уверен, что она действительно уехала с мужчиной. Последнее время у нее появился какой-то щедрый поклонник. Многие отметили, что она была очень возбуждена последние недели. Понимаете? Это тоже странно. Поклонник появляется как раз после убийства. Впрочем, бывает все. Жизнь – часто цепь случайностей. Хозяйка ее говорит, что мужчина был молод. Приезжал поздно вечером. Делал дорогие подарки. Это мы и сами должны были понять. В наш первый приезд меня что-то удивило. Сейчас я знаю что. У пьющего человека (прости, Аркадий, знаю, как ты относишься к женщинам, но факт есть факт), так вот, у пьющего человека в более чем скромной обстановке мы видим новые и явно дорогие вещи, более того, дорогую выпивку! Зачем покупать «Каше Блан», если можно за ту же сумму купить втрое больше дешевого вина? Кроме того, у нее появились дорогие платья – вот то, полосатое, я выяснял, это новая мода. А в театре она была в старом, которое ей даже и не по фигуре уже. Ergo [34] , и платье появилось после открытия театра. Нет. Явно жизнь ее круто менялась.
34
Следовательно (лат.).
– Ладно, хорошо, – покивал Денис Львович. – Звучит разумно. Так вперед. Ищите его!
– Конечно, только вот проблема: почти все адреса, что вы мне передали, я уже прошел. Тут только один человек мне неизвестен, – он ткнул в список. – Некто «управляющий имением графа Т… господин А. А. Курочкин, деревня Чукавкино».
– Курочкин?.. Что-то сомнительно, – потер подбородок дядя.
– Вот именно. Курочкин и «Каше Блан»? Курочкин и шелковый пеньюар? Конечно, страсть все меняет… Надо ехать. Пока еще не совсем неприлично будет явиться.
Мы откланялись и через десять минут уже тряслись на извозчике.
25
Ничего у нас тогда не вышло. И вообще следующие дни вспоминаю я с большой долей горечи. Все пошло не так, события наскакивали одно на другое. Всюду мы опаздывали. Я чувствовал себя щепкой, которую тащит неизвестно куда бурный поток. Началось с того, что поездка в Чукавкино вышла много дольше, чем мы планировали. Дорога в село оказалась сквернейшая, к тому же хлынул ливень, да такой, какого, кажись, не было со времен потопа. Извозчик, что довез нас до места, несмотря на щедрые посулы, ждать нас не остался. Несчастный управляющий, слава богу, еще не ложился, однако ничего интересного нам сказать не смог. Вообще, вышло что-то вроде скверного анекдота. Господин Курочкин был женат. Супругу свою боялся страшно. На наше (и его счастье) в тот вечер она навещала родню, а потому наши расспросы и приезд, надеюсь, были сохранены в тайне. Тем не менее муж ее был в таком неописуемом ужасе от того, что его «мимолетная и злосчастная» (по его уверениям) связь станет известна, что совершенно не мог отвечать на вопросы, а только заламывал руки и молил не губить. Единственно, чего мы смогли от него добиться после почти часа беседы, так это разрешения переночевать у него в доме, ведь ехать назад в город было не на чем, а постоялого двора в Чукавкино не оказалось.
– Вы, господа, только примите во внимание мои обстоятельства, – суетился хозяин. – Дело дошло до его превосходительства! Боже мой, это на всю губернию меня, отца семейства, могут ославить! И за что? Минутная слабость.
– Да так ли уж минута? Все-таки интересная женщина, – подначивал Самулович.
– Как Бог свят. Мгновенное помутнение рассудка и больше ничего-с. Да я ей и не в пару совсем. Сами видите-с. Куда мне с «молодыми Ипполитами» тягаться. Это уж она так своих поклонников, видимо, называла-с. Можно даже сказать, что она сама мне отставку выписала. И правильно. И хотя, конечно, женщина – я вам доложу! Ой, господи… да что я. Не дай бог, вся эта история выплывет…
И он снова и снова молил не губить. В общем, без толку съездили мы в Чукавкино. На следующий день, все так же под проливным дождем, с трудом добрались мы до города и, не переодеваясь, поехали прямо к пристани, где в «Короне» квартировали китайцы. И снова мимо. Господин Ли был где-то в городе по делам. Остальные ничего путного, конечно, сказать нам не могли, хотя секретарь китайца старательно переводил и наши вопросы и ответы служащих. Мы еще беседовали с секретарем, когда неожиданно отворилась дверь и посыльный передал Борису записку. Он вскрыл конверт, я подвинулся к нему.
«Уважаемый коллега! – гласило письмо. – Помня нашу совместную работу, уважая ваши познания, а также понимая вашу возможную заинтересованность, приглашаю вас незамедлительно приехать в мой кабинет по известному вам адресу, для проведения совместного осмотра трупа предположительно девицы Варвары Тихоновны Дрыкиной (Тюльпановой). С почтением, А. Р. Липгарт».
Сердце мое упало. Мы быстро поднялись, скомканно простились с любезным нашим собеседником и поспешили каждый в свою сторону. Я – с докладом к дяде, Самулович же – по столь трагичному и срочному вызову.
Не стану утомлять вас всеми разговорами, которые я имел в губернаторском доме, – тем более и толку от них для повествования не будет никакого. Упомяну лишь единственное приятное для меня событие того дня – а именно неожиданную встречу с Ольгой Михайловной и Александром Васильевичем на крыльце. Насколько я понял, они были у Дениса Львовича по личным делам, в основном связанным с их неожиданным разорением, Ольга же Михайловна больше волновалась даже не за себя, а за все те благотворительные программы, коих была щедрой помощницей в прежние времена. Услышав от меня, что мы с Борисом тоже не чужды добрых дел и ближайшее время собираемся безвозмездно заняться делами детского приюта в Успенском монастыре, она пришла в необычайное волнение. Долго расспрашивала меня о нашей миссии и ушла, мне кажется, несколько более успокоенная, понимая, что часть ее ноши будет принята новыми сильными и добрыми руками.
Бориса не было всю ночь. Утром, едва я проснулся, прибежал посыльный. Борис сообщал, что едет к губернатору, я собрался, рванул снова в особняк и немного опередил своего друга. К моему удивлению, в гостиной у дяди сидел также полицмейстер. Мы ждали Самуловича и встретили его с большим волнением. Борис был очень уставшим. Он явно провел бессонную ночь и даже не заехал переодеться. Был он мрачен и прямо с порога решительно заявил, что, хотя доктор Липгарт и не согласился однозначно указать убийство причиной смерти, есть серьезные основания именно так и рассматривать дело. Впрочем, изложу все по порядку.
Итак, утром некий извозчик Кузякин обнаружил около пристани тело. Состояние трупа, по словам Бориса, позволяло сделать вывод о том, что смерть наступила более недели назад, то есть почти тогда, когда госпожа Тюльпанова исчезла из города. Смерть наступила вследствие утопления. По заверению полицмейстера, первой версией было самоубийство. Труп отправили Липгарту, а Выжлов (наконец! хотя Борис, как выяснилось, просил его сделать это много раньше) провел обыск на квартире покойной. Там на столике обнаружили важную улику – бусину с отломанной ножкой, а в шкатулке нашли длинную иглу, с такой же бусиной на конце. Очевидно, это были парные заколки, очень тонкой, вероятно, китайской работы. Но и это еще не все. Судя по всему, именно такой иглой и был убит Трушников, а бусина с ножкой являлась частью орудия убийства.