Убийство Президента Кеннеди
Шрифт:
— И самое ужасное заключается в том, что теперь во всем будут винить этого двадцатичетырехлетнего парня.
Глава пятая
ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ В ВАШИНГТОН
Супруга президента Кеннеди сидела при входе в операционную. Она чувствовала себя самым одиноким человеком на свете. Всего лишь час назад она была первой леди Америки, супругой первого в государстве лица, окруженной почестями и удостоенной особых привилегий, и все это исчезло в одно мгновение, исчезло со скоростью полета нули, выпущенной из скорострельной винтовки. Как супруга президента Жаклин более не существовала. Все другие из окружения президента сохранили свое положение и внешние признаки близости к власти. Даже ее
— Я не уеду отсюда без Джека, — шепнула она Кену.
— Надо достать гроб, — обратился Кен к агентам охраны Клинту Хиллу, Энди Бергеру и доктору Беркли — личному врачу президента. Беркли в свою очередь передал администратору госпиталя Джеку Прайсу:
— Нужно поручить это лучшему похоронному бюро в Далласе и достать самый лучший бронзовый гроб.
Те, кто находился в составе президентского кортежа, продолжали мучительно размышлять над совершившейся катастрофой, высказывая всякого рода предположения, что ее можно было бы избежать, если бы только было сделано то или это. Один из них, — Билл Грир, водитель машины Кеннеди, — с залитым слезами лицом подошел к Жаклин и, охватив ее голову ладонями, стал до боли сжимать ее, точно хотел раздавить череп. Он плакал, повторяя: — О госпожа Кеннеди, о боже мой, боже мой. Я не думал об этом. Я ничего не слышал. Мне надо было бы сразу свернуть в сторону. Но я ничего не мог поделать. Ох, госпожа Кеннеди, как только я увидел, что случилось, я сразу круто свернул. Ах, если бы я вовремя увидел это!
Генри Гонзалес также рыдал. Он пришел, чтобы выразить соболезнование, и был твердо намерен держать себя в руках. Но когда Генри подошел к Жаклин, она выглядела такой одинокой и хрупкой, что рыдания невольно сдавили ему горло и он воскликнул:
— Ах, госпожа Кеннеди! Что я могу для вас сделать? Она отрицательно покачала головой и затем низко склонила ее на грудь.
После этого Кен О’Доннел не подпускал к ней никого до 13. 30, пока не прибыл гробовщик. Кен снова обрел свою дееспособность и, как часовой, стоял возле складного стула Жаклин.
Молодая вдова сидела с застывшим лицом, тонкая и прямая, словно струйка дыма над затухающим костром. Она все еще страдала от дурноты. Трижды она испытала приступы головокружения и едва не соскользнула на пол. Однако это было лишь физическое недомогание. Она по-прежнему с необычной остротой воспринимала происходившее вокруг и полностью сохраняла ясность мышления.
Сопровождаемый Клинтом Хиллом помощник администратора госпиталя Стив Ландрегэн направился в регистратуру. Он спросил дежурную сестру:
— Где находится ближайшее похоронное бюро?
— Бюро О’Нила на Оук-Лоун, — ответила она и дала номер телефона.
— Мы позвоним отсюда, — сказал Стив.
Владелец похоронного бюро О’Нил, как и все жители города, не отрываясь следил за событиями. Он слушал доносившиеся из динамика карманного радиоприемника последние известия, когда зазвонил его телефон.
Стивен Ландрегэн
— Я передам сейчас трубку другому человеку. Прошу сделать все, что он скажет. Вся наша беседа должна остаться конфиденциальной.
Последовала пауза. Затем послышался другой голос:
— Говорит Клинт Хилл из секретной службы. Прошу привезти в Парклендский госпиталь гроб. Сделайте это немедленно. — Минутку, одну минутку, — закричал О’Нил, — у нас товар на все цены.
— Привезите самый лучший, — сказал Клинт. О’Нил выбрал самый дорогой гроб весом в восемьсот фунтов, с двойными стенками из чистой бронзы и герметически закрывающейся крышкой. Вчетвером — О’Нил и трое его служащих — поставили массивный гроб на лучший катафалк — белоснежный «кадиллак» модели 1964 года, с установкой для кондиционирования воздуха, приобретенный О’Нилом в октябре, во время конференции директоров похоронных бюро США в Далласе. С тех пор не прошло еще и месяца, но спидометр машины показывал всего лишь девятьсот миль. Окна ее были закрыты занавесками салатного цвета.
Между тем в Парклендском госпитале наступил период ожидания отъезда, тягостное время, осложнившееся к тому же актами мелочной бессердечности и завершившееся безобразным скандалом. Президент прибыл в госпиталь в сопровождении взрывной волны неуправляемых эмоций. Ему предстояло покинуть его при таких же обстоятельствах.
Жаклин Кеннеди не замечала некоторых отталкивающих сцен, разыгрывавшихся вокруг. К этому времени сопровождавшие покойного президента агенты охраны и военные адъютанты уже освоились с лабиринтом хирургического отделения и старались тщательно оградить Жаклин от окружающих. Всем им было не по душе оставаться в здании госпиталя. Они считали дополнительной и ничем не оправданной жестокостью в отношении вдовы президента продолжительное ожидание, пока его тело будет готово к отправке. Однако вдова не разделяла этого мнения. Когда кто-то сказал ей:
— Вы могли бы теперь ехать на аэродром, — она вновь ответила:
— Я никуда не поеду одна. Я поеду только вместе с Джеком.
Наконец крышка над длинным сверкающим гробом опустилась. Его поставили на тележку. Жаклин выкурила последнюю сигарету. Она была готова. Похоронных дел мастер также был готов. Сделав, все, что было в его силах, Парклендский госпиталь уже зажил своей обычной жизнью. Новые пациенты требовали внимания врачей и сестер. Но почему-то прецессия с телом президента не трогалась с места. Дверь операционной была широко распахнута, и электрические часы фирмы «Интернейшнл бизнес машинз» показывали, что они находятся в госпитале уже более часа.
— Сержант, почему я не могу вылететь с телом моего мужа обратно в Вашингтон? — спросила Джекки.
Сержант далласской полиции Боб Даггер, к которому она обратилась, отлично знал причину задержки. Он случайно подслушал некоторые разговоры и понял, что со бытия приобрели новый оборот. Однако он не собирался посвящать в это Жаклин. То, что сейчас происходило, ставило Даллас, по его мнению, в ряд захолустных городишек. Будучи уроженцем Техаса, Даггер испытывал чувство стыда за свой город.
Дело в том, что в госпитале разыгрался отвратительный скандал. Примечательно, что Жаклин не заметила бури, бушевавшей вокруг нее более получаса и: чуть было не вылившейся в кулачную схватку на расстоянии всего нескольких футов от нее. Лишь значительно позднее, уже в Вашингтоне, она узнала, что именно столь сильно задержало их тогда в госпитале.
Первым почувствовал приближение опасности Рой Келлерман. Незадолго до того как О’Нил привез гроб в госпиталь, Рой стоял вместе с доктором Беркли около стола дежурной сестры и держал в руке трубку одного из аппаратов, подключенных к линии связи с Джерри Беном — начальником группы агентов секретной службы Белого дома. В это время в комнату вошел мужчина с бледным веснушчатым лицом и остановившимся взором, в одной рубашке, без пиджака. Протянув руку к другому телефону, он схватил трубку резким жестом наемного убийцы из ковбойского фильма и сказал: