Убийство Принца Оборотня
Шрифт:
В этом разрушенном дворце была странная красота. Маленькие растения, названий которых я не знала, росли в трещинах и расщелинах. Огромные мраморные плиты лежали там, где они упали, напоминая мне о суровом пейзаже, который я любила наблюдать, когда мы путешествовали от представления к представлению на далеком севере Альбиона.
И свет.
Свет.
Мы поворачивали за угол и обнаруживали, что он сияет в окне без стекол или спускается с одного из треснувших куполов. Он дымился в воздухе,
На моей стороне оно сливалось с невозможным рыжим цветом волос принца и полосками крема, бегущими по ним, золоча их длину. Оно подчеркивало сильный угол его подбородка и царственные линии носа. Оно никак не смягчало жесткие уголки его губ. Под этим его золотистая кожа приобрела новую глубину, как будто он был статуей, отлитой из чистого металла.
Вот почему фейри были так опасны. Даже когда они угрожали твоей жизни, они делали это так красиво.
Наконец, мы подошли к двойным дверям. Он остановился, положив руку мне на затылок.
— Такая мелочь. Давай посмотрим, насколько хорошо ты служишь своему хозяину.
Двери распахнулись, хотя их никто не придерживал, и я оказалась в большом обеденном зале. За длинным столом уже сидели десятки фейри, включая Селестину и рогатого мужчину из первого ряда. Его черные глаза остановились на мне, прежде чем повернуться к принцу.
Но заговорила Селестин.
— Сефер, я уже начала сомневаться, присоединишься ли ты когда-нибудь к нам. Надеюсь, ты не слишком много работаешь.
Я должна была признать, что работа в кабинете в одиночку была не тем, чего я ожидала от Его Королевской Колючести — или любого принца Эльфхейма.
Он усмехнулся и плюхнулся на стул рядом с ней. Здесь все кресла были большими, с хорошей обивкой, с изогнутыми подлокотниками — почти троны. Мне такого не предложили.
Это оставило меня неловко стоять в стороне, не зная, что делать. У стены стояла пара слуг. Мне подождать с ними или …?
— Маленькая птичка. — Он произнес это нараспев и кивнул из-за высокой спинки стула. — Принеси мне вина.
От его тона у меня мурашки побежали по спине. Очевидно, забота фейри о хороших манерах не распространялась на их питомцев.
Десятки пар глаз повернулись ко мне. Селестин оставалась неподвижно, но ее губы слегка сжались. Остальные наклонились ко мне. Парочка обменялась взглядами, как будто молча делала ставки на то, подчинюсь я их принцу или брошу вызов.
Кто сказал, что у меня было только два варианта?
Я мило улыбнулась и подошла к графину с темно-фиолетовой жидкостью, которая, как я могла только предположить, была каким-то вином фейри. Не торопясь, я приблизилась к принцу, покачивая бедрами, делая каждый шаг медленной
О да, я полностью подыгрывала своей аудитории. И они выпили меня, не моргая.
Я взяла его бокал и налила, подняв графин высоко над краем, чтобы придать ему немного театральности. Принц наблюдал за происходящим, непроницаемо скривив губы, из-под полуприкрытых глаз.
Я держала их в руках, когда изящным жестом ставила графин на стол.
А теперь мой piece de resistance3.
Мой третий вариант.
Все еще улыбаясь, все еще поддерживая зрительный контакт с высокомерным ублюдком-убийцей, я склонила голову над стаканом и плюнула.
Кто-то ахнул. Несколько человек хихикнули. Парочка зашипела.
Принц не пошевелился, даже когда я протянула ему бокал.
В комнате воцарилась тишина, поглощенная безраздельным вниманием его последователей.
Предвкушение гудело во мне, яркое и живое. Что бы он сделал? Как бы он отреагировал? Конечно, он не стал бы пить мою слюну, не на глазах у всех этих дружков. Это было бы постыдно.
Или я ошиблась в игре? Было ли это чем-то другим для фейри, чего я не понимала? Разве это не ущемило бы его гордость так же сильно, как и человеческую?
Медленно, так медленно, что я сначала этого не заметил, его рот растянулся в улыбке, ужасной и прекрасной.
Он взял стакан и, прежде чем я успела повернуться, схватил меня за талию.
— Иди сюда, маленькая птичка.
Как будто у меня был выбор. Угроза смеха клокотала в моей груди, но горло было слишком сжато, чтобы выпустить его.
Его когти пронзили легкий шелк моего платья, когда он притянул меня к себе, пока я не оказалась прижатой к подлокотнику его кресла. Дерево впилось в мои тазовые кости, но я отказалась отстраняться.
Он подошел совсем близко, и, должно быть, из-за его огромных размеров мое сердце учащенно забилось — напоминание об опасности, которую он представлял. И все же, разве опасность иногда не захватывала?
Мы с сестрой играли в игру в детстве, когда ночи были темными и мы были одни. Одна поджидала другую, спрятавшись за углом или за дверью, и выскакивала в идеальный, пугающий момент. Не было ни победы, ни правил, только неожиданность и неизбежный вопль. Мое сердце билось как гром, когда я кралась в темноте, зная, что она ждет.
Это было что-то в этом роде, всплеск страха. Но там, где я всегда была в безопасности с Зиннией, теперь, с этим принцем фейри, который убил ее, я не была в безопасности.
Тем не менее, мое тело, казалось, не понимало этого, потому что меня охватил тот же трепет. И я, должно быть, так долго изголодалась по чувствам, что меня от них затошнило, потому что я набросилась на это, как на подношение на алтаре.
Рука принца скользнула вверх по моей спине, пока он не обхватил мой затылок.