Убийство Принца Оборотня
Шрифт:
Но у меня кровь застыла в жилах.
Из-за той ухмылки, которой он одарил меня.
Эта ухмылка.
Это были все злобные звери и жестокие злодеи из всех сказок, которые я когда-либо слышала. Это было обещание жестокости. Обещание разрушения. Обещание поглотить и сокрушить.
И я внезапно поняла, что принцессы в историях колеблются, прежде чем убежать. Потому что на секунду… самая короткая, яркая искра мгновения, часть меня была поглощена этим обещанием. Я упала в обморок
Гребаный идиот.
Это обещание стало бы моим концом.
Я хныкала с каждым вдохом, сердце сжималось от ужасной уверенности.
Это была не игра.
ГЛАВА 14
Мгновением позже что-то врезалось мне между лопаток. Воздух со свистом вырвался из моих легких, затем земля взметнулась мне навстречу. Это врезалось в плоть и кости.
Кто-то втоптал мое лицо в грязь, и рыжие волосы с беловатыми прядями упали вокруг меня, как занавес. Принц.
— Непослушный маленький питомец, пытающийся сбежать от своего хозяина.
Давление на мою голову исчезло, но эта штука между лопатками осталась там, утяжеленная. Сквозь легкое платье я почувствовала укол когтей. Он прижал меня к земле всего одной рукой.
Но… не совсем беспомощный. Я ударила ногами, задела что-то твердое. Он издал какой-то звук, но я не остановилась, чтобы проверить. Я снова ударила ногой, и давление на мою спину ослабло настолько, что я смогла вытащить себя.
На четвереньках я отползла в сторону.
Пошел он нахуй. Я не собиралась здесь умирать.
Я не собиралась умирать, не забрав его с собой.
В нескольких футах впереди виднелась толстая ветка. Не железная. Не аконит. Но больше у меня ничего не было.
Я, пошатываясь, поднялась на ноги и протянула руку. Кончики моих пальцев коснулись грубой коры.
Хватка сомкнулась вокруг моих ног. Он дернул, и земля вылетела у меня из-под ног. Лицом в грязь. Сосновые иголки покалывали мою кожу. Дыхание вырывалось сверху.
Я извивалась, но его хватка только усилилась, когда он притянул меня ближе. Не дай бог, принц соизволит подойти ко мне.
Стиснув зубы, я успела перевернуться на спину, прежде чем он использовал свое массивное тело, чтобы прижать меня.
Снова эта ухмылка. Она оставалась на месте, когда я вцепилась в него. Мои пальцы зацепились за что-то — его ожерелье — и оно сломалось, со звоном упав на землю. Мгновение спустя он схватил меня за руки.
— Столько борьбы для такого маленького существа. — Я не решалась назвать тихий звук, который он издал, смешком — он был слишком низким, слишком мрачным. Но это было самое близкое слово, которое я знала для обозначения его невеселого смеха. — И вот тут я начал беспокоиться, что ты никогда не будешь сопротивляться.
— Если хочешь драться, верни мне мой кинжал.
Еще
— Я хочу поиграть со смертью, но с твоей, не со своей. — Он отпустил мои запястья.
Я сразу же нащупала ветку, но он оттащил меня за пределы досягаемости.
В его глазах мелькнуло веселье, и я поняла. Он отпустил меня намеренно. Он хотел, чтобы я продолжала сопротивляться.
Я не собиралась доставлять ему еще больше удовольствия, пытаясь ударить его. Нет.
Вместо этого я улыбнулась и сжала руки в жалкие маленькие кулачки.
Его глаза загорелись, узкие зрачки расширились и округлились.
Но мои кулаки не были пусты.
Я отвернулась и бросила две пригоршни сосновых иголок и земли.
С ворчанием его идеальное, царственное лицо скривилось, и он прикрыл глаза.
Слишком поздно.
Для меня этого было достаточно. Его вздрагивание открыло мне пространство для побега. Два шага, и я схватила ветку.
Он все еще протирал глаза и, шатаясь, поднимался на ноги, когда я ударила его по голове. Прикосновение пробежало вверх по моим рукам, резкое и живое, красивое и жестокое.
Я согнула руки для следующего взмаха, дышу быстро и полно, вены горят.
Я замахнулась.
Он поймал.
Он улыбнулся, и толстый кусок дерева рассыпался в щепки в его руке.
Его дыхание участилось, только…
Дело было не только в его дыхании.
Его плечи и руки напряглись под рубашкой. Его бедра выпятились, разрывая ткань брюк.
Держа в руках обломки ветки, я могла только глазеть, как он рос. Семь футов ростом… восемь. Его одежда не выдержала и лохмотьями упала к ногам.
За исключением того, что это были уже не ступни, а нечто среднее между ступнями и передними лапами, когтистые и покрытые мехом. Его ноги тоже не были… полностью человеческими… полностью фейри… Суставы у них были не в тех местах, направлены не в ту сторону, как у животных. Их покрывал гладкий мех, совершенно не скрывавший твердые мышцы под ним. Полосы, которые я видел на его коже, продолжались на меху — золотистые и красновато — коричневые — переходя в кремовые брюхо и грудь, того же цвета, что и пряди в его волосах. Не выбор стиля, а часть его истинной натуры.
Его узкие бедра создавали впечатление скорости, прежде чем его торс расширился до широкой груди и широких плеч. Если раньше он был крупным и хорошо сложенным, то теперь он был массивным. Сплошная стена из мышц и сухожилий.
А его лицо?
Золотые глаза, наблюдавшие за мной, были мне знакомы, но остальные…
Не совсем фейри, не совсем кошачий. Его нос стал шире, и щель спускалась ко рту, где два длинных клыка образовывали ямочки на губах, слишком длинные, чтобы оставаться скрытыми. Большая кошка навострила уши, прислушиваясь к каждому звуку.