Убийство Принца Теней

Шойерер Хелен

Схватившись за сердце, Талемир бросился за ней, но Дрю уже поднималась на ноги, задыхаясь, и глаза ее горели от боли.

— Это ты сделал? — прохрипела она, дико озираясь по сторонам. — Это ты заманил их сюда?

— Тебе кажется, что я на их стороне? — кричал он, недоверчивый и разъяренный. Он не боролся изо всех сил за то, чтобы ему в лицо швырнули то, что он не мог контролировать.

Дрю, пошатываясь, направилась к ним.

— Затем обуздай сторону рейфа, — прошипела она.

И вдруг он почувствовал именно то, о чем она говорила: кипение

силы под кожей, напряжение вокруг глаз, жжение между лопатками, где крылья грозили прорваться, и зуд в кончиках пальцев, где когти жаждали вырваться на свободу.

Тьма пыталась заманить его, но Талемир Старлинг не позволил ей захватить себя. Не в этот раз.

Сделав вдох, он сосредоточился и снова ринулся в бой. Он стал единым целым не с тенями, а с клинками, которые пели в его руках, рассекая чудовищ.

Кровь лилась потоками, крики прорывались сквозь рев бури, но они продолжали сражаться. Талемир вонзил один меч в бок другой твари, грубо вывернул лезвие и провел им по брюху создания, выплескивая кишки из ее иссохшей плоти. Взмахнув вторым мечом, он отрубил руку, и рейф рванулся к нему, рыча ему в лицо, его дыхание было кислым и прогорклым.

Ночь пронзил другой крик. Это был крик внутренней агонии Дрю. Такой же крик он слышал из горла Боевого Меча во время последней битвы за Наарву, когда Малик…

Талемир крутанулся на пятках, едва не поскользнувшись на крови, залившей каменный пол, и стал искать ее среди этого хаоса.

Дрю была прижата к стене рейфом, и он бросился к ней.

— Нет! — закричала она. — К Адриенне! — Ей удалось освободить руку, и она судорожно указала на другой конец комнаты.

Рейф навис над полубессознательным генералом, его когти были у нее над грудью.

— Спаси Адриенну! — всхлипнула Дрю.

Талемир на секунду замешкался, разглядывая сначала Дрю, а затем Адриенну. Инстинкт подсказывал ему, что нужно броситься ко Дрю, но она хотела не этого. Она хотела, чтобы он спас Адриенну.

И он поступил так, как велела рейнджер, как бы больно ему ни было.

Он бросился к генералу, набросился на стоящего над ней рейфа и повалил его на землю, от удара кости затрещали, ударяясь о камень.

Выхватив из сапога кинжал, он с силой провел им по горлу существа, брызнула горячая кровь, а затем вонзил клинок в грудь, вырывая сердце, плоть которого разрывалась на части. Когда орган был вырезан из тела, Талемир вскочил на ноги и бросился ко Дрю.

Но она была жива и стояла на ногах, меч болтался у нее на боку, она задыхалась, покрытая черной грязью. Она указала на разбитые окна.

— Последние двое, — прошелестело между рваными вдохами. — Последние двое сбежали.

Медленно, в оцепенении, Талемир осматривал окружающее побоище. Оно было таким же кровавой, как и все виденные им поля сражений, даже хуже, потому что была ограничена такой маленькой территорией. Колтан держал Баледора под мышки, удерживая его в сидячем положении: из головы старшего мужчины обильно текла кровь. На коже виднелись красные пятна — вероятно, там, где

его настигла тьма. Несколько других рейнджеров тоже лежали в разных местах комнаты в раненом состоянии, а Адриенна… Она пришла в себя и теперь скрючилась над Уайлдером у двери.

У Талемира сжалось горло. Он бросился к ним.

Адриенна подставила руку под голову Уайлдера, пытаясь помочь ему подняться с места, где он лежал в луже крови на каменном полу.

— Уайлдер, — пробормотал Талемир, его голос был грубым.

Его протеже захрипел.

— Всего лишь царапина, Тал. Это все эта чертова броня.

Уайлдер прошел Великий Обряд после падения Делмира, где веками изготавливались доспехи Боевого Меча. Его доспехи были плохой имитацией прежнего мастерства, и он уже несколько месяцев жаловался на то, что они плохо сидят. Взгляд Талемира упал на темное мокрое пятно у Уайлдера. Медленно он поднял промокшую ткань с живота друга.

Его собственный желудок опустился на дно при виде ужасающего зрелища. Рана была глубокой — один неровный срез, проходящий от ребер Уайлдера через всю брюшную полость, из которого сочилась кровь. Гноящийся когтистый палец рейфа прорезал плоть, ткани и мышцы, разделив Уайлдера на части.

Талемир сглотнул поднимающуюся в горле желчь.

— Даже не больно, Тал, — сквозь стиснутые зубы проговорил Уайлдер. — Но мне бы сейчас не помешало немного огненного экстракта.

Талемир старался говорить непринужденно, но слова выходили натянутыми.

— Я думал, ты его ненавидишь.

— Сейчас я не в том положении, чтобы привередничать.

Талемир рассмеялся, порылся в своей пропитанной кровью одежде, наконец нашел флягу и поднес ее ко рту друга. Янтарная жидкость попала на губы Уайлдера, и он скорчил гримасу.

— Боги, пить это больнее, чем проклятая рана, — пробормотал он.

— С ним все в порядке? — раздался обеспокоенный голос Дрю из-за плеча Талемира.

Уайлдер застонал, когда ему удалось сесть, и из раны полилась кровь.

— Ничего такого, с чем бы я не справился. — Он взглянул на Талемира. — Что ты все время говоришь? Что-то о Боевых Мечах, крови и стали?

Талемир сжал его плечо.

— Боевыми Мечами не рождаются. Их куют кровью и сталью, — сказал он. — Но ты давно заслужил этот почетный знак.

Уайлдер закрыл глаза от боли.

— Я не устаю повторять, наставник.

— Выпей свой пузырек из Авеума. — Талемир огляделся в поисках сумки юноши, молясь, чтобы целебные свойства источников очистили рану.

Но Уайлдер покачал головой.

— Я приберегу это для чего-то более важного.

— Упрямый ублюдок. — Талемир оставил своего друга на попечение Адриенны. Молодой генерал, похоже, уже наложила швы, и он достаточно хорошо знал Уайлдера, чтобы понять, что тот предпочел бы, чтобы с ним не суетились.

Снаружи буря стихла, и Дрю, стоя на гребне холма, вглядывался в кроваво-красное небо: рассвет поглощал ночь. Проверив, как там рейнджеры, он поднял что-то с земли и направился к ней.