Убийство Серай

Редмирски Дж. А.

Я охватываю руками ее локти, и она слегка расслабляется.

— Я надеюсь, что...

Выпрямила руки, мои руки упали.

— Виктор, — говорит она, — помещая обе руки между нами, — Пожалуйста, не извиняйся за то, что у тебя ко мне нет тех же чувств, которые я испытываю к тебе. Это не то, что ты можешь контролировать, я знаю. И я надеюсь, что ты поверишь мне, если я скажу, что ты всегда можешь мне доверять. Ты - единственный человек в Ордере, которому я доверяю и действительно могу назвать... моим другом.

— Я думал, ты сказала, что у меня нет никаких друзей? —

Я слабо улыбнулся.

Положив одну руку обратно себе на грудь, она гладит мое плечо другой.

— Хорошо, может быть, ты просто мне должен, — говорит она, возвращая мне улыбку. Но затем она снова становится серьезной. — И потому как я твой единственный друг, ты должен мне доверять. Послушай меня, когда я тебе скажу, что то, что ты делаешь с этой девушкой, приведет к тому, что тебя изгонят или убьют, или вас обоих.

Я начал застегивать рубашку.

Я надеялся, что она все это опустит, особенно, если Сэрай по-прежнему подслушивает из другой комнаты, хотя у меня возникает странное чувство, что она ушла и это отчасти меня расслабляет.

— Я не делаю с ней ничего помимо того, что оставляю ее в безопасности до тех пор, пока все не закончится, — настаиваю я. — Она заслуживает попытку вернуться к нормальной жизни после того, что ей пришлось пережить, и в какой-то момент я решил постараться ей ее дать.

Я скользнул в свои черные брюки, заправляя в них рубашку. Саманта снимает мой галстук с вешалки на стене и завязывает его на моей шее.

Она вздыхает.

— Ладно, — говорит она, сдаваясь.— Но скажи мне и будь честен с собой, прежде чем ответишь... — она стесняется, ее пальцы замирают на галстуке. Я киваю. — С тех пор, как она с тобой, ты можешь себе сказать, что она будет чем-то отличаться от тебя, после лет, проведенных в Ордере?

Ее вопрос меня тихо шокирует. Вообще не ожидал.

— Даже я это вижу, Виктор, а я провела с ней только вечер, поэтому я знаю, что ты тоже это видишь.

Теперь я знаю, что она имеет в виду, но я все еще слишком ошеломлен этим откровением, чтобы комментировать. Саманта заметила, что мне нужно было услышать больше того, что я уже знаю, из чьих-то еще уст, кроме собственных, чтобы убедиться в своей правоте.

— Я знаю, что ты ничего не можешь сказать мне о том, откуда она, от кого она бежит и как долго она была с теми, от кого сбежала, но судя по тому, что я в ней вижу сейчас, я могу сказать две вещи. — Она поправляет мой завязанный галстук и опускает одну руку, другой кратко показывая два пальца. — Первое, — она загибает один палец, — она уже так давно привыкла к тому, что это нормально, что может никогда не суметь зажить нормальной жизнью. Она знала, что я пробовала ее еду, чтобы ты убедился, что она не отравлена, но это ее не смутило. Она сидела за этим столом с нами, поглощая этот обед так, будто мы простая семья из трех человек, разделяющая дневную трапезу в пригороде.

Она прислоняется к раковине, скрестив руки на груди.

— И второе, — продолжает она, — для того, чтобы стать такой, она должна была быть пленницей, сексуальной рабыней или неизвестно кем еще в

течение нескольких лет, не меньше пяти. И ее молодой возраст - сколько ей: двадцать три, двадцать четыре? — Она кратко всплеснула руками, — означает, что она была довольно юной, когда ее забрали. Как и ты. И мы оба знаем, что чем они младше, тем легче лепить из них то, что тебе хочется. Также как и ты.

Каждое слово, сказанное Самантой - правда, и я знаю это. Я знаю это лучше, чем кто-либо.

Я одеваю жилет поверх рубашки и галстука и застегиваю его на все четыре пуговицы.

— У нее шансы пятьдесят на пятьдесят, — говорю я. — Она может пойти в любом направлении с одинаковыми шансами. И она достаточно сильна. И умна. — Наконец, я надеваю пиджак. — Я просто даю ей ее одну единственную попытку. Какое направление она выберет - это будет ее собственное решение. И я не смогу быть там, чтобы увидеть это. Там она будет предоставлена самой себе.

Саманта склонила голову набок. Она, вероятно, не вполне верит мне, но она, наконец, исчерпала свои предупреждения.

Она подходит ко мне с той же сладкой соблазнительной улыбкой, которой всегда мне улыбалась за минуты до того, как я был с ней в прошлом. Она останавливается прямо передо мной и пробегается пальцами вверх по ткани пиджака. Обеими руками обнимает меня за шею, легко касаясь кожи.

— Один последний поцелуй, — говорит она, глядя мне в глаза, — по старой дружбе. Я просто хочу снова почувствовать себя молодой, какой всегда себя чувствовала, когда ты посещал меня.

Я поднимаю руки и обнимаю ими ее лицо, сначала медленно целуя ее в лоб.

— Дело не в том, что ты старше меня, Сэм. Ты осталась для меня такой же сексуальной, как и десять лет назад.— А затем я касаюсь губами ее губ, мягко скользнув кончиком языка по ее нижней губе в рот.

Глава 20

Они очень долго были в ванной. Но чем они занимались не мое дело. Я вышла из комнаты перед тем, как Саманта начала штопать Виктора, решив прийти в себя и отпустить его. Я чувствую, что должна была остаться, чтобы услышать, о чем они говорили, по крайней мере, я вполне уверена, что часть разговора была обо мне, и у меня есть право это знать, но это было слишком навязчиво. И признаю, я не хотела видеть их вместе.

Несмотря на то, что я слегка ревную Виктора, что, как я понимаю, вполне естественно, учитывая чрезвычайную ситуацию, в которую я с ним попала, я знаю, что на самом деле его никогда не заинтересует кто-то вроде меня или кто-либо вообще.

Кроме Саманты и других, подобных ей, я полагаю.

Несмотря на их разницу в возрасте, они раньше были близки, я знаю. Я слышала, как она говорила об этом перед тем, как я вышла из комнаты. И мне нравится думать, что я достаточно умна, чтобы по-своему сложить полную картину, зная то немногое, что я знаю. Какими бы ни были их прошлые отношения, я чувствую, что даже при том, что она привлекательная и, очевидно, добрая и умная женщина, наверное, не это его привело сюда. И это был не просто секс. Это была та Саманта, все время знающая, что секс - это все, что когда-либо будет.