Убийство Серай
Шрифт:
Он показывает на меня пальцем.
— Позволь мне посмотреть на тебя.
Я подхожу ближе, мои босые ступни движутся по журналам о хозяйстве, разбросанным по полу. Напольные часы, стоящие в углу, угрожающе тикают передо мной.
— Хавьер, она умрет, если мы не вызовем помощь, — говорю я, пока приближаюсь. — Позволь мне позвонить девять-один-один. Тогда мы можем уйти.
Теперь я вижу ее колени, но это все, поскольку мебель не дает увидеть больше.
Хавьер протягивает руку.
— Ты спала с ним? — спрашивает он и тянет ближе ко мне свои пальцы. — Ты позволила ему трахнуть тебя или ты
— Нет, — говорю я. — Я всегда буду твоей.
Его одеколон такой же, каким он обычно пользуется, когда приходит ко мне ночью. И его волосы, почему-то длиннее на макушке, чистые и ухоженные, которые он всегда так укладывал, когда наряжал меня и брал с собой в богатые дома.
— Не лги мне, — говорит он спокойно, и я чувствую его дыхание на своей шее. — Ты не знаешь, что ты значила для меня. Ты не должна была меня оставлять.
Я подхожу с левой стороны и соединяю мои пальцы нежно вокруг задней части его шеи. Я опираюсь на него своей щекой, и чувствую его грудь под моей щекой. — Я знаю, и я сожалею. — Я слегка целую его кожу. — Я так сожалею, что оставила тебя, как тогда в Испании.
Я вздрагиваю, как будто от удовольствия, когда его рука скользнула спереди в мои штаны и толкает два пальца в меня. Неважно, что он сумасшедший или убийца, что он может убить меня в любую секунду, но он по-прежнему делает меня мокрой. Мое тело предает меня, человеческая природа предала меня, но это не относится ни к моей голове, ни к моему сердцу. Я следовало научить мое тело много лет назад реагировать на него таким образом. Виной инстинкт самосохранения, это то, чему не учат на курсах самообороны. Хавьер должен был поверить, иначе он бы обо всем догадался, узнал все остальное обо мне, все было ложью, и поэтому мой организм научился реагировать так, что б он сохранил мне жизнь
Он вынимает пальцы и подносит их к губам, вдыхая глубоко, его глаза закрыты. Затем он кладет их в рот.
Я шагаю назад, пока он отвлекся, чтобы между нами было небольшое расстояние.
— Я не уверен, что я хочу тебя больше, — говорит он.
Мое сердце останавливается. Если он не хочет меня, то это значит, что он убьет меня, особенно после всего, что я сделала, все неприятности, которые я ему доставила.
— Хавьер, — говорю я, пытаясь скрыть нервозность в голосе, — поехали. Я готова вернуться.
Его верхняя губа морщится, он качает головой.
— Изель мертва, — говорит он, — Я знаю, что ты ненавидела ее. Я не виню тебя. Но она была моей сестрой.
Я отрицательно качаю головой и отхожу дальше.
—Я… Я не убивала ее, — говорю я. — Я не знаю.
Хавьер смеется.
Я делаю еще один шаг назад и наступаю на острый кусок пластика справа, но не повреждаю кожу. Я кладу руки на стену позади меня.
И затем я вижу Саманту, гораздо яснее с этого угла. Я смотрю на Хавьера, на каждое его движение, как он медленно приближается ко мне с насмешкой, и все, что я вижу сейчас - это Саманта. Она не движется. Она сидит, привалившись спиной к стене. Ее руки безвольно лежат по бокам от нее, ее пальцы напряженно вытянуты.
Ее глаза. Они открыты. И они мертвы.
Желчь поднимается в моем животе, мои
— Ты убил ее, — говорю я, мои губы дрожат.
— Я убил, — Хавьер признается с гордостью.— На пятый выстрел.
— Но ты сказал... — я смотрю то на него, то на тело Саманты и мое сердце начинает бешено биться. — Ты сказал, что если я не...
Хавьер направляет свой пистолет на меня, там последняя пуля, теперь я знаю, почему он не использовал ее.
Я замерла, одна рука всё еще на стене передо мной, другая как-то попала на живот, как будто она могла бы сдерживать рвоту, находясь там. Я спотыкаюсь на осколках, потом прислоняюсь спиной к стене и позволяю ей поддержать меня. Так как мое тело предает меня, мои ноги слабые и неустойчивые, грозящие не выдержать в любой момент.
Я смотрю через небольшое пространство, отделяющее Хавьера и меня. Я смотрю в его холодные, бездонные темные глаза, на ствол его пистолета, направленный прямо на меня, на его глаза. Я слышу щелчок, просто нажатие кнопки, и мы безучастно смотрим в лица друг друга, нас обоих сбило с толку то, что только что произошло. Затем раздается выстрел, и голова моя откидывается к стене за моей спиной. Я чувствую, как мое тело скользит вниз до тех пор, пока я не осела на пол рядом с Самантой. Комната вращается вокруг меня, все перед глазами, как в густой серой дымке.
И я закрываю глаза, пусть тьма заберет меня.
Глава 22
Виктор
Телефон звонит, когда я уже в сорока тысячах футов над Техасом.
— Виктор, — Николас говорит в трубку. — Хавьер не в Тусоне. Как сообщается, были использованы кредитные карты со старыми псевдонимами, недалеко от Ла-Гранж, штат Техас.
Я поднимаю спинку моего сидения.
— Это меньше, чем в двух часах езды от Хьюстона, — говорю я, больше для себя. — В какое время использовались карты?
— Сегодня в 15:12.
Мое тело становится напрягается.
Положив трубку, я ломаю телефон, сжимая его в кулаке, пока направляюсь к кабине пилота.
— Поворачивай самолет обратно, — требую я.
Меньше, чем через час, я уже неаккуратно веду машину, привлекая к себе ненужное внимание. Но я ускоряюсь, несколько раз проезжаю на красный свет. Не знаю, как мне удалось доехать до дома Саманты, не заполучив пару преследующих меня копов.
Перед домом Саманты припаркован автомобиль, и еще один по соседству. Я не помню, видел ли его до того как уехал. Я останавливаюсь, беру ружье в руку, иду вверх по дороге, используя машину Саманты как щит, на всякий случай. В доме нет света. В нем необычно тихо. Обычно собака Саманты смотрела бы в окно, услышав автомобиль.
Но я слышу лай только другой соседской собаки, я останавливаюсь и припадаю к земле, пробираясь под навесом возле старых автомобилей, припаркованных там.
Одна фигура возникает со стороны дома, как раз после того, как я безмолвно перехожу пространство и добираюсь до кирпичной стены под навес. Я хватаю его за горло слишком быстро, чтобы он смог отреагировать, и бросаю на землю. Его ружье ударяется о бетон, и в тот же момент я пускаю пулю ему в висок до того, как он умудряется понять это.