Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)
Шрифт:
– Ты этот знак получила, – дерзко возразила Стелла. – Вместе с домом в совместном владении с тетей Харриет. И это не будет тебе стоить ни пенни.
– Я не это имела в виду, милая, – с обидой, но весьма многозначительно заметила миссис Мэтьюс. – Бедняжка Грегори! У меня осталась о нем лишь добрая память! И все же он был натурой бесчувственной и так и не познал радости делать подарки. В определенном смысле он был человеком на удивление жестким. Возможно, имей он более богатое воображение… Но вряд ли бы это что-либо изменило. Иногда мне кажется, его воспитали закоренелым эгоистом. Я была очень привязана к Грегори и питала к нему самые теплые чувства, однако полагаю, он всю
– Дядюшка был жадной скотиной, – поддакнула Стелла.
– Нет, дорогая, так говорить нельзя, – ласково упрекнула мать. – Постарайся видеть в каждом человеке только хорошее. Твой дядя обладал рядом замечательных качеств, и не его вина, что порой он бывал жестоким, себялюбивым и несправедливым по отношению к людям. Характер не переделаешь, хотя некоторые стараются побороть в себе дурные наклонности.
– Ну ладно, – уступила Стелла, переводя разговор с обсуждения достоинств и недостатков дядюшки на более насущную тему. – Остается утешать себя мыслью, что тетя Харриет не будет жить вечно.
– Люди ее типа, считай, бессмертны, – возразила миссис Мэтьюс, на время забыв о христианской добродетели. – Она будет жить долго, с каждым днем становясь все более эксцентричной и несносной.
– Не грусти, мамочка! – рассмеялась Стелла. – В любом случае тетя Харриет гораздо старше тебя.
– Мне бы иметь ее здоровье, – вздохнула Зои. – К несчастью, я никогда не была сильной и крепкой, а с возрастом становлюсь все слабее. У меня больные нервы, но Харриет ни разу не посочувствовала. Я заметила, что люди, которые никогда в жизни не болели, не желают понимать, когда человеку по-настоящему плохо. И хотя я взяла за правило скрывать недомогание, иногда хочется хоть немного сострадания.
– Тетя Харриет не такая уж противная старуха, – вмешался Гай, отрываясь от книги.
– Тебе не приходится терпеть ее рядом весь день, – раздраженно заметила миссис Мэтьюс, но тут же опомнилась и уже другим тоном пояснила: – Нет, я не отрицаю ее многочисленных достоинств, но только не возьму в толк, с какой стати твой дядя решил оставить ей половину огромного особняка. Харриет жилось бы куда уютнее в маленьком домике, который принадлежал бы ей одной. Она вечно жалуется, что дом Грегори слишком большой и на его содержание уходит уйма денег. И потом, нам ведь всем хорошо известно: Харриет не умеет вести домашнее хозяйство, однако и после смерти брата будет настаивать, чтобы все шло по-прежнему.
– Но, мама, ты сама прекрасно понимаешь, что по причине слабого здоровья не можешь взвалить на свои плечи домашние дела, – тактично напомнила Стелла.
– Нет, милая, об этом нет и речи. Только не подумай, что я так беспокоюсь о здоровье. Просто считаю, что должна себя беречь и поддерживать силы ради вас с Гаем. Но если бы я могла поступить по собственному разумению, то наняла бы опытную, разбирающуюся в ведении хозяйства экономку.
– Но ведь тетя Харриет вполне отвечает этим требованиям, – неосмотрительно заикнулся Гай.
– Она абсолютно ни в чем не разбирается, – отрезвила сына миссис Мэтьюс. – А ее мания донашивать одежду до дыр и экономить на таких предметах первой необходимости, как уголь, сведет меня в могилу! Вам-то со Стеллой хорошо. У вас своя жизнь и развлечения. А в моем возрасте вполне естественно желание иметь собственный дом, где можно принять друзей, и Харриет не будет заглядывать им в рот и считать каждый съеденный кусок и выключать свет, едва пробьет одиннадцать!
– Если жизнь под одной крышей с тетей Харриет так невыносима, разве твоих доходов не хватит на покупку небольшой квартиры? – осторожно осведомилась Стелла.
– Это
Стелла видела, как сильно расстроена мать. До сей поры девушка не понимала, что миссис Мэтьюс жила надеждой в один прекрасный день получить «Тополя» в личную собственность. Стелла, как умела, попыталась ее утешить, но не слишком в этом преуспела, так как в глубине души была вынуждена признать, что мисс Харриет Мэтьюс – совершенно неприемлемый компаньон для дамы с характером и темпераментом ее матери. Однако, справедливости ради, нельзя также отрицать очевидный факт, что и сама миссис Мэтьюс отнюдь не является образцовой соседкой по дому. Тем не менее дочерняя любовь не позволяла Стелле спокойно выслушивать бесконечные нарекания тетушки Харриет в ее адрес. Гай же, хотя и испытывал симпатию к тетушке, всячески защищал мать от любых нападок и критики, если они не исходили от него самого или Стеллы. Таким образом, мисс Харриет Мэтьюс оказалась в невыгодном положении, когда приходится горевать в одиночестве и не с кем разделить свою печаль. Она взяла привычку бродить по дому, бурча что-то невнятное под нос, в самые неподходящие моменты извергала поток мрачных предсказаний и вела себя как человек, которому нанесли смертельную обиду. Именно в это время, по счастливой воле провидения и ко всеобщей радости, мистер Рамболд с супругой возвратились из Истбурна, где провели всю прошлую неделю.
Мисс Мэтьюс их приезд сильно обрадовал. Харриет была искренне привязана к мистеру Рамболду, который относился к ней с неизменной почтительностью и безропотно выслушивал ее пространные рассуждения, не проявляя признаков скуки. Кроме того, она свято верила в непогрешимость представителей мужского пола и часто обращалась к мистеру Рамболду за советами, которые находила весьма ценными. Брат не раз грубо насмехался над ней по этому поводу и просил не выставлять себя полной дурой, увивающейся за женатым мужчиной. Рекомендации Грегори хотя и расстраивали Харриет, однако должного действия не возымели. Мисс Мэтьюс твердо знала, что в ее отношениях с Эдвардом Рамболдом «не было ничего такого», и даже если бы у него не имелось законной супруги, она не желала бы, чтобы их связывало нечто большее, чем дружба.
Рэндол как-то заметил, что Эдвард Рамболд просто создан для роли друга семьи. Действительно, слух мистера Рамболда терзали не только стенания мисс Харриет Мэтьюс. Зои Мэтьюс, Стелла и Гай также в разной степени одаривали его своим доверием, и если этот джентльмен и находил повествования о чужих горестях и невзгодах утомительными, хорошие манеры не позволяли ему открыто выразить свои чувства.
Разумеется, мистер Рамболд прочел в газетах сообщение о смерти Грегори Мэтьюса и по возвращении домой в субботу тут же приехал в «Тополя», чтобы выразить соболезнование и предложить требующуюся в таких случаях помощь. Его сопровождала миссис Рамболд, что вызвало неудовольствие двух старших в доме дам.
«Хотела бы я знать, что он нашел в этой женщине?! А ей-то как удалось поймать его на крючок?» Эти и другие подобные фразы не сходили с языка мисс и миссис Мэтьюс. Обе леди от души сочувствовали мистеру Рамболду, несмотря на то что тот не скрывал своей любви к жене. Мисс Мэтьюс обычно называла супругу мистера Рамболда «эта женщина», а более милосердная золовка упоминала ее как «бедную миссис Рамболд» и тут же добавляла, что такой тип женщин губителен для мужчины. Иногда она выражала печаль по поводу бездетности четы Рамболд, и всем становилось понятно, что, по мнению миссис Мэтьюс, этот факт ложится очередным черным пятном на репутацию миссис Рамболд.