Убийство в Лиссабоне
Шрифт:
Юбер сунул в карман черный блокнот, который с первой же дипломатической почтой будет доставлен Смиту.
Комиссар Альмейра взглянул на мраморную табличку с надписью: «Чен Кьян. Изделия из нефрита и китайская мебель». Комиссар вытер носовым платком пот со лба… События разворачивались слишком быстро. «Надо подумать, – сказал он себе в двадцатый раз. – Надо подумать». Он толкнул скрипнувшую калитку и направился по аллее к главному зданию.
Все было спокойно. В доме царила абсолютная тишина. Комиссар поднялся на веранду и едва не наступил на труп
– Входите, господин комиссар, – услышал он певучий голос.
Он увидел привязанную к стулу китаянку.
– Я ждала вас, комиссар.
– Я вижу… Вы одна в доме, не считая… Альмейра обошел салон и обнаружил второй труп.
– …не считая этих господ? – закончил он.
– Где-то должен быть еще наш шофер, живой или мертвый, я не знаю.
– Пойду посмотрю, – сказал комиссар и вышел, держа оружие в руке.
Он обнаружил безжизненное тело шофера в гараже. Тот еще не пришел в себя. «Надо поразмыслить», – пробурчал он про себя. Сев в кресло напротив связанной китаянки и вынув из кармана блокнот, комиссар начал допрос:
– Ваше имя, пожалуйста, и имена этих людей…
– Шофер тоже убит? – спросила она.
– Нет, нет, – возразил Альмейра. – Он оглушен, но, надеюсь, скоро очнется. В противном случае мы отправим его в больницу.
– Это хорошо, что есть хоть один свидетель, – вздохнула молодая женщина. – Что вы хотите знать помимо наших имен?
– Все, что касается вашей деятельности, а также почему эти двое убиты…
– Это сведение счетов между секретными службами, – начала китаянка.
– Правда ли, что один из них, некто Диас, виновен в смерти двух американских граждан?
– Да, – подтвердила китаянка. – Если это необходимо, я могу сделать заявление. Я готова сотрудничать с вами, но при условии, что вначале я изложу мотив наших действий, то есть моих соотечественников из Китая (Формозы)…
Она кивнула головой в сторону небольшого секретера.
– Вы найдете там все канцелярские принадлежности, – сказала она.
Альмейра взял блокнот и авторучку и развязал китаянке руки, оставив ее привязанной к стулу.
Она положила блокнот на колени и начала писать.
– Сначала я должна сообщить имена? – спросила она, взглянув на комиссара.
– Да, конечно…
Альмейра стоял сбоку от нее и читал то, что она писала. Когда она закончила писать заявление, комиссар приказал:
– Остальное я буду диктовать вам сам. Вы можете, разумеется, добавить кое-что… Пишите. Я заявляю, что сеньор Цанг Пен Хуа, известный под псевдонимом Диас, виновен в убийстве…
Китаянка молча писала под диктовку комиссара.
– Теперь подпишите.
– Разве этого достаточно? Вам трудно будет найти его сообщников.
– Неважно, тем более что они уже мертвы. Китаянка протянула ему бумагу, которую комиссар положил возле телефона, набирая номер комиссариата.
– Алло, говорит комиссар Альмейра. Пригласите инспектора Акунто… Акунто? Вы взяли показания у девушки?
– Да, шеф. Она сказала слово в слово,
– Чутье, – скромно прокомментировал комиссар. – Но это не все, есть еще работа… Берите машину и двух-трех человек и приезжайте на улицу Херонимос…
Объяснив, как ехать, он повесил трубку.
– Теперь, когда все кончено, я могу предложить вам чашку чаю, – сказала китаянка мягким голосом.
Видя, что комиссар колеблется, она добавила:
– Конечно, он уже остыл… Пожалуйста, комиссар. «Надо подумать, – сказал себе комиссар. – Когда мои люди приедут и увидят эту женщину связанной, они решат, что я вынудил ее написать заявление, в то время как если она будет свободно сидеть…»
– Подождите, – сказал он, – мне надо посмотреть, как чувствует себя шофер…
Он вышел из дома и направился в гараж. Шофер слабо стонал, но был еще в бессознательном состоянии. Альмейра не решился еще раз ударить шофера по голове: его люди будут здесь через пять минут.
Он вернулся в дом и отвязал китаянку.
– Большое спасибо, – поблагодарила она и взяла поднос, чтобы отнести его на кухню.
Альмейра последовал за ней. Женщина поставила кипятить чайник и заменила чашки, после чего они вместе вернулись в салон. Когда в салон вошел Акунто в сопровождении трех солдат, он не поверил своим глазам при виде этой идиллической сцены. Не обращая внимания на вошедших, сеньора Чен Чу Кьян разливала чай. Потом она медленно поднесла чашку к губам.
Альмейра подошел к телефону, возле которого лежало заявление китаянки, взял его и обратился к полицейским:
– Господа, мадам сделала заявление, которое я охотно прочитаю вам в ее присутствии… Трупами займемся позднее, – заключил он с мрачным юмором.
Прочитав, он протянул ручку китаянке.
– Подпишите…
Она снисходительно исполнила то, о чем попросил ее комиссар, затем потеряла всякий интерес к происходящему, продолжая пить чай…
– Пойдите в гараж и посмотрите, не нуждается ли шофер в медицинской помощи, – распорядился комиссар.
Затем он пробормотал себе под нос, что нужно предупредить секретные службы Португалии, но сначала перевезти мадам в комиссариат.
– Вы поедете с нами, Акунто.
Его слова сопроводил звон разбитого фарфора.
Маленькая тонкая рука с ухоженными ногтями повисла в воздухе, а из склоненной набок головы вылезали из орбит глаза…
Женщина была мертва…
Два часа, затраченные на составление ноты, в основу которой легли записи из черного блокнота и документы, переснятые сыном генерала Ловареса, прошли для Юбера незаметно. В посольстве его встретил рыжий Марвин, американец ирландского происхождения, который работал на ЦРУ под вывеской третьего атташе. Усадив Юбера, он распорядился, чтобы им принесли напитки и газеты. Одна из газет сообщала о нападении на генштаб вооруженных сил. Другая выдвигала гипотезу, что причиной пожара могло быть короткое замыкание, в результате которого часть дворца сгорела.