Убийство в музее Колетт
Шрифт:
— О! В любом случае через два дня все узнают… и моя дочь тоже…
Она больше не могла обманывать себя. Ее мечты о независимости уступили место неумолимой реальности: она должна поделиться своей дочерью с… Она ухватилась за спинку стула.
— Жизель… — Имя молодой женщины непроизвольно слетело с губ Марго, которая ободряющей рукой обняла ее за плечи. — Чем я могу вам помочь?..
И Жизель все рассказала…
В час десять Ален Лашаль собрал свой чемодан, вызвал такси, включил автоответчик
В два часа Марго Лонваль почувствовала облегчение: ей наконец-то удалось оставить ему сообщение. А до этого она спасла положение, найдя замену Алисе Бонне в лице подвернувшейся в последний момент Анни. Пришлось пожертвовать обедом, чтобы помочь той припомнить текст. К тому же ее присутствие за кулисами приободрило дебютанток. Потом она вихрем помчалась к Рикоте; но у нее уже не осталось времени заглянуть в Треньи. В Мон-Бугон она прибыла ровно в четыре. Водопроводчики — отец и сын Антар — уже собрались уходить. Они объяснили ей, что «нормально» могли бы пустить воду через пару дней, но все дело в прокладках, которые больше не изготавливаются во Франции и которые надо заказывать в Германии.
— Вы хотите сказать, что к вечеру воды не будет? — ошеломленно спросила она.
— Ни сегодня вечером, ни завтра, это уж точно. Может быть, в пятницу, а может быть, в субботу… Все зависит…
Антар-младший вежливо приподнял каскетку, прежде чем добавить:
— Так как месье уехал, мы решили вас подождать. Не хотелось оставлять дом открытым…
— Уехал? — изумившись, переспросила Марго. — Куда уехал?
— В Париж, надо думать. Но он не взял собаку. Ну, всего хорошего, мадам Лонваль, до следующей недели… — проговорил он, быстро усевшись в грузовичок рядом с отцом.
Марго прошла в кухню. Там все напоминало поле битвы. Затем она пробежалась по всем комнатам, надеясь, что Ален оставил ей где-нибудь записку. Ничего…
Она вышла разгружать машину. Ее обдало волной злости, когда она услышала подвывающего в своем уголке Тоби.
— Знаешь, как мы накажем твоего хозяина? — прошептала она на ухо собаке, пока отвязывала ее. — Мы выпьем его вино! Все вино. Его «Шато-Лароз», «Шамбертен» и даже «Шато д’Икем». Вот это будет месть!
До прихода гостей оставался час. Придется ей принимать их в саду. И попросить у Мэгги Смит разрешения пользоваться ее «удобствами», как она это мило называла.
Глава 27
В половине первого Жан-Пьер Фушеру принес в жандармерию сандвичи, салат и фрукты, которые разделил с Лейлой Джемани в комнате, смежной с кабинетом Ласкоме. Она восприняла этот дар как должное, означающее возврат к прежним отношениям и некоторое раскаяние за его постоянно плохое настроение, несправедливо расплачиваться за которое приходится ей. А ведь она не сидела сложа руки; ей удалось переговорить по телефону с мадам Леру-Бонне и связаться с секретаршей
— Он сейчас на совещании, но должен позвонить сюда до двух часов, — доложила она между сандвичем и салатом.
Шеф уважал ее вкусы. Хотя прошло несколько лет, он помнил, как в первую неделю их совместной работы предложил ей «ветчину-паштет», от которой она вежливо отказалась. А ее всегда удивляло то, как мало он ел. Она знала, что ему ненавистны долгие застолья, к которым она привыкла с детства. Вот и в этот день он, как обычно, съел только сандвич и, вытерев губы бумажной салфеткой, выпил стакан минералки. Затем протянул ей покрытые водяными капельками ягоды клубники, окрасившие красными пятнами края тарелки.
— Я два раза помыл их, — с тенью улыбки сказал он.
— Очень любезно с вашей стороны, спасибо, — поблагодарила она. — Вы не забыли мою манию…
Он взял с тарелки мясистую ягоду за хвостик и смотрел на нее, будто видел впервые.
— Лейла… — начал было он.
Но в этот момент зазвонил телефон, и ей так и не довелось узнать, что же хотел он ей поверить.
Это был Арман Бонне, представившийся хорошо поставленным голосом зажиточного буржуа.
Фушеру включил громкоговоритель телефона, чтобы Лейла могла слушать их разговор.
— Спасибо за звонок. Прошу прощения за кое-какие вопросы, но мы занимаемся расследованием одного дела, к которому, возможно, причастна ваша сестра.
— Очень жаль, комиссар, но я не виделся с Алисой уже многие годы.
Голос звучал уверенно, без тени колебания.
— Значит, вы не знаете, что на прошлой неделе она была в Сен-Совере, где играла в спектакле?..
— Повторяю: я абсолютно ничего не знаю ни о ее профессиональной деятельности, ни о личной жизни вот уже семь лет.
Его тон оставался все тем же.
— Вы не против, если я попрошу у вас кое-какие уточнения, касающиеся ее?
— Не вижу, чем… — Но тут же передумал: — Хорошо, я слушаю вас.
— Постараюсь быть как можно более кратким… Вы сын полковника Анри Бонне, погибшего под Бухарестом во время командировки, и Жанны Бонне, погибшей тремя годами позже на глазах вашей младшей сестры. Вас обоих воспитывала бабушка со стороны отца, скончавшаяся пять лет назад… Не могли бы вы сказать, почему ваша сестра Алиса порвала с вами все отношения по достижении совершеннолетия?
На другом конце Арман Бонне сдерживал дыхание.
— Честно говоря, комиссар, все это имеет сугубо личные причины. Алиса хотела жить своей жизнью… Совершеннолетний имеет право решать сам, что ему лучше. Но, собственно говоря, почему вы ее опять ищете?
— Я не сказал, что мы ее «опять ищем». Не исключено, что она является главным свидетелем в двух делах, которыми мы занимаемся в настоящее время. А мы совсем не знаем, где она может находиться.
— Я знаю не больше вашего, — с подчеркнутой искренностью заверил он.