Убийство в погребе (Убийство в винном погребе)
Шрифт:
Морсби с удовлетворением отметил раздражение мистера Умника. Он продолжил задавать вопросы о револьвере: почему мистер Уоргрейв отрицал, что у него есть оружие, почему он пытался его спрятать, что он намеревался делать дальше со своим револьвером, почему, почему, По чему; продолжал задавать все те же вопросы, лишь немного изменяя формулировки. Его план был исключительно прост: довести Уоргрейва до такой степени раздражения чтобы тот настолько потерял контроль над собой, что пустился бы в отрицание очевидного, когда Морсби наконец обрушит на него другую новость. Возможно, старший офицер
– Да что вы, право слово!- взорвался наконец Уоргрейв.- Сколько можно про этот чертов револьвер? Я вам все сказал и повторяю одно и то же. Ни на один вопрос больше не отвечу о нем.
Морсби решил, что время настало.
– Очень хорошо, сэр. Не хотите о револьвере, значит, не хотите. Тогда, может, вместо этого вы мне скажете, сколько раз вы навещали мисс Уотерхаус по адресу дом сорок, Элфрида-роуд в Кеннингтоне между первым и восьмым августа прошлого года?
Не успел старший инспектор договорить, как уже понял: фокус не удался. Уоргрейв сразу как будто взял себя в руки. С лица исчезло раздражение, и оно снова стало непроницаемым. Морсби невольно позавидовал самообладанию этого человека.
Он, почти не задумываясь, просто ответил:
– Боюсь, точно не могу сказать. Раза два или три, наверное.
– То есть вы признаете, что навещали ее там?
– Конечно.
– Но в прошлый раз, как я понял, вы говорили, что не видели мисс Уотерхаус после окончания той летней четверти.
– Вы все поняли правильно. Я говорил именно так.
– Значит, вы говорили неправду?
– Говорил.
– Вы специально хотели сбить меня с толку?
– Хотел.
– Но это очень серьезное нарушение, мистер Уоргрейв.
Уоргрейв ничего не ответил.
– Почему вы так поступили?
– Вы прекрасно знаете почему.- Уоргрейв снова холодно улыбнулся.
– Я бы предпочел, чтобы вы сами назвали эту причину, если можно; только предупреждаю вас, что...
– О да, я не возражаю; пусть ваш человек запишет: причина в том же превратном мнении, о котором мы только, Что говорили.
– Понятно. Вы боялись, что?..
– Учитывая так явно допускаемую вами нелепую ошибку, я не видел смысла в том, чтобы давать вам какие-либо показания, которые могли бы поверхностно подтвердить вашу точку зрения,- почти продиктовал Уоргрейв младшему сыщику.
– В таком случае, вы восприняли мою ошибку, как БЫ это называете, весьма серьезно?
– Ну, такую ошибку можно спокойно назвать серьезной, разве не так?мрачно ответил Уоргрейв.
Морсби задал естественно вытекающие вопросы о том, зачем Уоргрейв ездил в Кеннингтон, но уже совершенно без энтузиазма. Он так надеялся, что Уоргрейв станет отрицать поездки в Кеннингтон. Тогда бы можно было начать подробное опознание и прочие обычные зловещие процедуры, и Уоргрейву пришлось бы совсем не сладко. Но, по всей видимости, Уоргрейв в одно мгновение уловил ситуацию, почуял опасность и избежал ее. Морсби с досадой подумал, что его уму противостоит ум более предусмотрительный и тонкий.
Разумеется, Уоргрейв объяснял свои поездки просто, и для любого, кто верил бы в его невиновность,
И все? И все.
– По-моему, вы до мелочей запомнили такие обычные поездки почти годичной давности, мистер Уоргрейв.
– Школьный учитель,- парировал Уоргрейв,- должен обладать хорошей памятью на всякие мелочи.
– Гм!- Морсби не скрыл своего сомнения на этот счет.- А каковы, по-вашему, были планы мисс Уотерхаус на будущее?
– Я так понял, что она сняла квартиру с целью оформления лондонской прописки, чтобы они со своим женихом могли спокойно расписаться в кеннингтонском регистрационном бюро, как только он приедет в Англию. Мне это показалось очень разумным.
– А разве ее жених тогда еще не прибыл?
– Так она мне сказала.
– Вас никогда не удивляло, что она неожиданно, в середине той четверти, была помолвлена с человеком, который в то время был в Австралии и которого она не видела?
– Нет. Существует такое средство связи, как почта.
– А то, что она приняла кольцо от человека, который опять же не вручил ей его лично?
– Почтой отправляют опять же не только письма, но и бандероли и посылки.
– И вам, таким образом, никогда не приходило в голову, мистер Уоргрейв, что этого жениха, чье имя, кажется, даже ни разу не упоминалось, могло и вовсе не существовать? Что он мог быть просто выдуман самой мисс Уотерхаус?
– Боюсь, что мне это в голову не приходило. Обычно не думаешь, что женихи твоих знакомых женщин - лишь плод их фантазии.
– Допустим, она выдумала его, чтобы как-то объяснить свое деликатное положение?
– Я ничего не знал о ее деликатном положении.
– Учитывая сведения, которыми мы располагаем и которыми я делился с вами в прошлый раз, представляется странным, что вы не знали о таком важном факте.
– Ничего не поделаешь. Мисс Уотерхаус, конечно же, не удостоила меня чести быть откровенной до такой степени.
– Понятно. Значит, в отношении ее жениха у вас не было никаких подозрений?
– Никаких. А у вас есть? Судя по вашим словам, вы не можете его найти?
– Да, мы его еще не нашли. Мисс Уотерхаус,- без паузы спокойно продолжил Морсби,- шантажировала вас?
– Что?!- Испуг Уоргрейва был вполне искренним, но Морсби не посчитал его испугом от удивления. Он обрушил на Уоргрейва свой вопрос как гром среди ясного неба, чтобы скорее посмотреть на его реакцию, чем почерпнуть что-либо из его ответа. Впервые за этот допрос старший инспектор похвалил себя: наконец он сумел застать своего визави врасплох. Это был испуг, Морсби чувствовал, виновного человека, хотя уже минуту спустя учитель стал спокоен, как прежде.