Убийство в Тауэре

Холт Виктория

Елизавета склонила голову набок и смотрела на брата любящим взглядом.

– О чем ты думаешь? – спросил Генрих.

– О тебе, – призналась она.

– Могла бы выбрать более достойный предмет!

Сестра обняла его за шею и поцеловала.

– Никогда! – Она засмеялась. – Я слышала, как сегодня двое твоих слуг жаловались друг другу. Оказывается, ты услышал, как они чертыхались, и заставил их внести штраф в твою копилку для бедных.

– И им это не понравилось?

– Еще бы! Но я думаю, они любят тебя за то, что ты заботишься о приличиях.

А теперь, Генрих, скажи-ка: разве ты не рад, когда твои слуги ругаются?

– Что за вопрос! Я ведь и оштрафовал их за сквернословие.

– Да, но чем больше штрафов они заплатят, тем больше будет денег для бедных. Вероятно, беднякам хотелось бы, чтобы твои покои были заполнены богохульством.

– Ты сама становишься такой же серьезной, как и я.

– О нет! – Елизавета рассмеялась и сменила тему. – Нашему отцу не нравится, что ты навещаешь своего друга в Тауэре.

– Он не запрещал мне туда ходить.

– Да, не запрещал. Наш отец – странный человек, Генрих. Он надеется, что ты не будешь этого делать, но понимает, что ты должен, и поэтому не вмешивается.

– Зачем ты мне все это говоришь?

– Потому что это как штрафы в копилку для бедных. С одной стороны – хорошо, с другой – плохо. Трудно определить, что перевешивает. Многое из того, что делает наш отец, тебе не нравится, но он все равно хороший отец.

– Моя дорогая сестричка, – улыбнулся Генрих, – я принимаю твой упрек.

– К чему забивать голову тем, что нас не касается? Ты сейчас займешься вольтижировкой? Можно мне посмотреть?

– Я иду в Тауэр.

В этот момент открылась дверь, и вошла женщина, ведя за руку маленького мальчика. Ребенку было около семи, но ходил он с большим трудом.

– Милорд, миледи, – сказала она, – я не знала, что вы здесь.

– Входите, леди Кэри, – пригласил ее Генрих. – И как сегодня чувствует себя мой братец?

Лицо женщины осветилось любящей улыбкой.

– Скажи своему брату, мой сладкий, – сказала она. – Расскажи ему, как ты сегодня утром ходил совсем один.

Бледнолицый мальчик кивнул и поднял заискивающий взгляд на старшего брата.

– Я х… ходил, – запинаясь, произнес он, – один.

От легкого заикания его речь звучала приглушенно.

– Это хорошая новость, леди Кэри, – обратился к ней Генрих.

– Конечно хорошая, милорд. Когда я думаю об этом малыше, каким он был… не так давно!

– Ему с вами хорошо, – вставила Елизавета.

– Он – мой золотой мальчик, – подтвердила леди Кэри. – Верно, Карл?

Карл кивнул и хрипло подтвердил сказанное. Подойдя, Елизавета опустилась на колени рядом с младшим братом и коснулась его лодыжек.

– Они больше не болят, правда, Карл? – спросила она.

Мальчик покачал головой.

Леди Кэри взяла его на руки и поцеловала.

– Мой малыш скоро будет выше и сильнее любого из вас – вот увидите!

Елизавета отметила, как мальчик схватился за корсаж леди Кэри. Бедный маленький Карл! Ему так не повезло! Но по крайней мере, он теперь хоть как-то умеет ходить, а ведь совсем недавно они все думали,

что он никогда не сможет ни ходить, ни говорить, и несколько придворных дам отказались от чести воспитывать его, считая эту задачу невыполнимой. Однако леди Кэри посмотрела на бедного беспомощного малыша и решила посвятить себя заботе о нем. Неудивительно, что она гордится тем, что делает, несмотря на то, что маленький Карл вызывал жалость у большинства, кто его видел.

Елизавета взяла брата у леди Кэри и поставила его на стол.

– Осторожней, миледи! – взмолилась леди Кэри и тут же оказалась рядом со своим воспитанником, чтобы взять его за руку и убедиться, что с ним ничего плохого не случится.

Генрих подошел к столу.

– Ну, Карл, – сказал он, – ты теперь почти такой же большой, как я.

Карл кивнул. Он был достаточно смышленым. Просто из-за слабых ног опасались, что у него вывихнутся лодыжки и он всю жизнь будет хромать. К тому же небольшая деформация рта не позволяла ему четко выговаривать слова.

Генрих, глубоко тронутый состоянием младшего брата, начал беседовать с ним о верховой езде, турнирах и других развлечениях, в которых он сможет принимать участие, когда вырастет и станет сильнее. Маленький Карл жадно слушал, время от времени кивая и довольно улыбаясь. Он был счастлив, потому что находился с людьми, которых любил больше всех на свете, – с его обожаемой воспитательницей, заменившей ему мать, со своим замечательным братиком и милой сестренкой.

Именно этот момент выбрала королева Анна для визита в королевскую детскую. Она приходила, когда могла, потому что очень любила своих детей, особенно первенца, казавшегося ей воплощением всех достоинств, которые должны быть присущи принцу.

Итак, пока Генрих с Елизаветой разговаривали с малышом, сидящим на столе, вошла королева в сопровождении Катрин Скинкел и Анны Кроас.

– Мои дорогие детки! – воскликнула она своим гортанным голосом. – И маленький Карл тоже здесь со своим братиком и сестричкой!

Леди Кэри присела в глубоком реверансе, Елизавета последовала ее примеру, Генрих поклонился, а Карл смотрел на нее серьезным взглядом.

– Генрих, мой принц, как хорошо ты выглядишь! И ты тоже, дочка. А как поживает мой маленький Карл?

– Делает успехи, ваше величество, – сообщила леди Кэри королеве.

– А он еще не может поклониться своей мамочке? – осведомилась королева.

Леди Кэри сняла маленького мальчика со стола и поставила его на пол, где он постарался отвесить поклон.

Анна знаком приказала леди Кэри поднять его и принести ей, потом поцеловала малыша.

– Мой драгоценный, – приговаривала она. – Какая радость, что вся моя семья собралась при дворе!

Выражение обиды появилось на ее обычно спокойном лице. Анна любила своих детей и хотела бы воспитывать их сама. Она ненавидела королевский обычай, который диктовал, что о них должны заботиться другие. Она была бы хорошей матерью – несмотря на склонность баловать детей, – если бы ей только позволили!