Убийство в Тауэре
Шрифт:
Франсис знала, что у нее еще оставалось немного времени из-за ребенка, которого она носила под сердцем.
Беременную женщину не поведут в суд.
– Мне остается только одно, – говорила она Дженнет, – умереть. Я не переживу рождения своего ребенка.
Дженнет не могла утешить ее – она слишком боялась за свою жизнь. Уэстон был прав, когда говорил, что мелким рыбешкам не будет пощады.
Но все ждали, когда крупная рыба попадет в сети. По всей стране росло возмущение, потому
– Что мне делать? – стонала Франсис. Ребенок родился в пасмурный декабрьский день. Служанки принесли ей младенца.
– Девочка, – сказали они ей.
Франсис посмотрела на малышку, и ей так стало жаль себя, что на личико ребенка упали слезы.
– Дитя родилось, – сказала она, – а я все еще жива. О, что со мной будет?
Франсис пребывала в глубоком отчаянии, потому что знала, что теперь скоро ей предстоит предстать перед правосудием.
Ей пришло в голову, что, если она назовет свою дочь Анной, королева, возможно, будет довольна и постарается помочь своей тезке, а как она лучше всего сможет помочь малышке, если не проявив заботу о ее матери?
Итак, леди Анна Карр приняла крещение, но королева Анна и двор проигнорировали это событие.
Франсис поняла, что к ней не будет особого отношения. Она должна предстать перед судом.
Глава 14
СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС НАД КРУПНОЙ РЫБОЙ
Когда вошла Дженнет сообщить, что внизу ждет стража, Франсис начала тихо плакать.
– Меня разлучат с моим ребенком, – сказала она.
– За девочкой будут хорошо присматривать, – заверила ее Дженнет.
– Меня заключат в Тауэр, Дженнет.
– Милорд Сомерсет уже находится там, миледи.
– Что с нами будет? – стонала Франсис. Дженнет подумала о качавшихся на виселице телах Уэстона, Анны Тернер, сэра Джерваса Хелвиза и Франклина и промолчала.
По реке из Блэкфайарса к мрачной крепости. Еще никогда Тауэр не выглядел таким угрожающим. Неприступные степы сомкнулись вокруг Франсис.
Сюда привели Томаса Овербери. Что он чувствовал, когда его заточили здесь? До сих пор ей такое и в голову не приходило.
Томас Овербери, который попал сюда, не совершив никакого преступления, который был приговорен к смерти не судом, а ею, Франсис, графиней Сомерсет!
Франсис обуял леденящий ужас.
А что, если ее приведут в камеру, где он мучительно умирал? Что, если его призрак остался здесь, чтобы преследовать ее по ночам? Овербери и так не дает ей покоя со дня смерти, но если он придет к ней, когда она будет совсем одна в своей холодной камере?
Франсис начала кричать:
– Вы ведете меня в камеру Овербери! Я не пойду туда!
Стражники переглянулись, сочтя это протестами виновной, но Франсис была так хороша даже в горе, что им стало жаль ее.
– Миледи, –
– Рэли, – повторила она и подумала о принце Генрихе, который рассказывал ей о великом искателе приключений и говорил, что часто навещал его в тюрьме.
Как переменилась жизнь для них всех! Генрих мертв, Рэли собирается отплыть к Ориноко, а она – пленница Тауэра, и ей предстоит суд за убийство.
Франсис окинула взглядом комнату, села за стол, за которым работал Рэли, и закрыла лицо руками.
«Что со мной будет?» – спрашивала она себя.
Был конец мая, когда Франсис доставили из Тауэра в Вестминстер-Холл. На улицах собрались толпы, потому что это дело вызывало у людей гораздо больший интерес, чем любое другое на их памяти. Народ гневался, поскольку преступники более скромного происхождения предстали перед судом без промедления, в то время как граф и графиня, которые, как оказалось, были зачинщиками преступления, до сих пор оставались безнаказанными.
– Справедливости! – роптала толпа. – Требуем правосудия!
Это был суд над государственным преступником, и следовало соблюсти все тонкости процедуры. Многие знатные лорды во главе с лордом-канцлером Эллсмором были приглашены, все хотели присутствовать на суде, и многочисленные дворяне поскромнее проделали путь из своих деревень ради того, чтобы посмотреть, как графиня Сомерсет предстанет перед судом.
Когда лорд-канцлер в сопровождении шести приставов с жезлами вошел в зал, забили в колокола. За ним следовали все придворные сановники, председатель суда пэров и пэры королевства, протоколист, скромно одетый в черное, и сэр Джордж Мор, комендант Тауэра, занявший место казненного Хелвиза.
Старший пристав потребовал тишины, когда стали читать обвинительный акт, а после прочтения выкрикнул голосом, слышным по всему залу:
– Введите обвиняемую!
Комендант Тауэра исчез на несколько минут, а потом вернулся вместе с Франсис.
Она была очень бледна, и в ее прекрасных глазах застыл страх. На ней было черное платье с рюшами и манжетами из тончайшего кружева. Встав у барьера, отделяющего судей от подсудимых, и устремив взгляд на председателя суда пэров, Франсис выглядела так изысканно, словно сошла с картины.
– Милорды, – начал председатель, – вы приглашены на заседание суда пэров по делу Франсис, графини Сомерсет.
В зале суда эхом отозвался голос:
– Франсис, графиня Сомерсет, поднимите руку! Франсис повиновалась.
Ей зачитали подробное обвинение в убийстве, затем секретарь коронного суда выкрикнул зычным голосом:
– Франсис, графиня Сомерсет, что вы скажете? Вы виновны в этом преступлении или невиновны?
Все в зале замерли в напряжении и подались вперед, чтобы услышать ее ответ.