Убийство за четвёртой стеной
Шрифт:
— Господом богом клянусь, если ты сейчас начнёшь косить под классика русской литературы с описанием снежинки на три страницы, я в ту же секунду сдамся полиции, и наша книга на этом закончится. Смени пластинку, пожалуйста.
ИНТ. Гостиная Юльки. Зима. День. Оксана и Юлька сидят в креслах перед картой. Играет тихая музыка.
ОКСАНА:
Так-то лучше. Не умеешь — не берись.
ЮЛЬКА:
Чё он ляпнул?
Юлька потягивается в кресле, после чего зевает, очень широко и очень надолго открыв рот. Оксана смотрит в рот Юльке и слегка наклоняет
ОКСАНА:
(Говорит сбивчиво, часто делая паузы)
Ляпнул? Начал плести что-то про зиму и белоснежное одеяло… Ну, знаешь, обычный бред.
ЮЛЬКА:
А, ну так-то он прав. Зима у нас прям зачётная, как с картинки прям.
Слухай, Мироныч, может мы того, снеговика забабахаем. Ну, то есть, опосля?
Оксана встаёт с кресла и начинает беспокойно оглядываться. Юлька слегка приподнимается.
ЮЛЬКА:
Ты чё? Личинка попёрла? Беги быстрей тогда.
Только попшыкай там после себя, а то видела я шавуху, которую ты хавала.
ОКСАНА:
Нет. Постой, что-то не так. Что-то неправильно.
ЮЛЬКА:
С другой стороны лезет? Но ты всё равно попшыкай.
ОКСАНА:
Да завали ты. Он говорит как-то неправильно. Не так, как раньше.
КП. Оксана подходит вплотную к камере и смотрит прямо в объектив.
ОКСАНА:
Это что за дрянь такая?
ЮЛЬКА:
(За кадром)
Я же говорила, быстрее надо было бежать.
Камера отъезжает, мы видим закулисье и съёмочную группу. Все заняты своими делами. Режиссёр пристально следит за Оксаной. Она смотрит на него и других. Её глаза округляются, челюсть отвисает. Режиссёр даёт ей знак рукой продолжать.
ОКСАНА:
(Громко. Пятясь назад)
Вы кто такие?! Откуда это всё?! Ч-что п-происходит?!
Юлька вскакивает и подбегает к Оксане. Она встаёт между Оксаной и съёмочной группой. Юлька не видит съёмочную группу, не обращает на неё внимание. Съёмочная группа также никак не реагирует на слова Оксаны. Режиссёр показывает ей поднятый вверх большой палец.
ЮЛЬКА:
(Тряся Оксану за плечи)
Что случилось? Ксандра?! Оксана?! Ты меня слышишь? Отвечай, чтоб тебя за ногу!
ОКСАНА:
(Зажмурившись)
Пусть всё закончится. Пусть всё будет, как прежде. Пожалуйста! Пусть всё вернётся назад!
Если бы Оксана когда-нибудь пробовала невесомость по средствам параболического полёта, а сразу после этого нырнула на глубину километров в шесть-семь, она бы предпочла дважды повторить этот трюк вместо того, чтобы испытать то, что она ощущала сейчас. Каждая извилина её мозга выпрямилась и перекрутилась по новой. Желудок на три полные минуты решил покончить с прошлой карьерой и реализовать себя в канкане. Половина клеток её тела объявила себя ортодоксальными марксистами и начала непримиримую классовую борьбу против либертарианской половины. Даже волосы, и те решили выкобениться: отрастили себе нервные окончания и начали имитировать преждевременные роды.
Три минуты сыщица каталась по полу, вопя что есть
— Мы никогда не будем об этом говорить, поняла? — Оксана облизала губы, стараясь ощутить вкус собственных слов и понять, такой ли он как раньше. — Никогда.
— Извините, батюшка. Нет-нет, всё оказалось в порядке. Ага, вам того же, — брюнетка повесила трубку. — Какого хрена это было?
— Я же сказала, мы никогда не будем об этом говорить. Я не хочу вспоминать, что это было. Я не хочу понимать, что это было.
— Слушай…
— Никогда.
— Но…
— Никогда, — Оксана прочистила горло и, всё ещё лёжа на полу, с выражением затянула. — Зима пришла внезапно. Так же, как это происходит каждый год. Совсем недавно улицы блестели после дождя, а деревья стояли голые и негостеприимные, как скелеты морских гадов. Сейчас же весь город мирно укутался под пушистым снежным одеялом.
— Зря я, конечно, батюшку сбросила. Надо будет его в избранные добавить.
Юлька помогла подруге подняться на ноги и усадила её назад в кресло. Ещё несколько раз она пыталась выведать, что именно произошло с Оксаной, но та безапелляционно отвечала своим фирменным «Никогда». Устав от этой однобокой дуэли, брюнетка заварила на двоих чай, но чтобы хоть как-то поставить напарницу на место, её порцию она сделала с небольшой горчинкой. План коварной мести провалился, Оксане понравилась новая рецептура. Говоря откровенно, она бы не жаловалась, даже если Юлька заварила чай вместе с горчицей и рыбьим жиром. Вкус напитка отходил на второй план, когда она могла проводить холодные вечера, нежась в тепле рядом с лучшей подругой. Однажды, годы и десятилетия спустя её спросят о том, что такое счастье, и первым, о чём она вспомнит, станет именно этот вечер, горький чай, завывающая вьюга и юлькина кривая ухмылка.
— У меня сейчас диабет начнётся от всей этой приторности.
— Чё? Чё он сказал?
— Сказал, что ты, коза, специально мне горький чай сделала.
— Передай ему, что стукачок получает перо под бочок. Лучше бы про Ленку что-нибудь рассказал.
— В общем, ты всё и так слышал. Так что, пожалуйста, начинай проявлять полезность, пока Юлька не нашла, где у тебя там бочок.
Ах да, Сухина Елена Владимировна. Последний неизвестный кусочек пазла. Как сыщицы не старались, найти её следы у них не получалось. Игумнов на встречах с Юлькой отрицал, что у него есть братья или сёстры, даже двоюродные или сводные. В интернете ситуация с зацепками обстояла не лучше. Поисковик выдал им поразительное количество врачей-тёзок, пару-тройку фитнес-инфлюэнсерш и одного незадачливого пса, чьи хозяева обладали весьма специфичным чувством юмора.
В комнате повисла тишина. Оксана замерла с поднесённой к губам чашкой. Юлька не сводила с неё глаз, она даже дышать на подругу не осмеливалась, поэтому прижала руку ко рту. Сыщица не могла поверить в свою удачу. В кои-то веки разгадка просто упала ей в руки. Может, теперь всё будет разрешаться так же легко, закралась крамольная мысль в голову героини.
— Сухина Елена Владимировна, — выждав пару минут в полной тишине, произнесла Оксана. — Сестру Игумнова зовут Сухина Елена Владимировна.