Убийство за четвёртой стеной
Шрифт:
— Так просто? Здесь сто пудов должна быть какая-то подлянка.
— Дарёному коню.
— А знаешь, у меня такое ощущение, что я где-то это имя уже слышала.
— Вот у меня тоже, но понять никак не могу, где.
— Ладно, вернёмся к нашим баранам. Клянусь, если они и сёдня только о йогурте базарить будут, аргх! Бесят.
***
Некоммерческая организация «Горожане Акдольска за Нравственность, Добропорядочность и Открытость» занимала два этажа в офисном здании на окраине города. Звучит впечатляюще ровно до того момента, как узнаёшь размеры здания. Скажем так, баскетбольное поле запихнуть в него не получилось
Оксана потянула на себя покрытую пятнами сомнительного происхождения дверь, которая проскрипела нечто подозрительно напоминающее слова «смерть», «голод» и «чума» и «налог на добавленную стоимость». В нос сыщице ударил соленоватый запах слёз, который пропитал всё: от дешёвого ковролина, до крошащихся панелей навесного потолка. Вернее это Оксана решила думать, что пахнет именно слезами. Что на самом деле вызывает запах аммиака и гниющих яблок, она предпочла не выяснять.
Поднявшись по узкой лестнице на третий этаж, Оксана направилась к двери с табличкой «Сухина Е. В.». Не успела она дотронуться до ручки, как дверь с грохотом распахнулась, едва не заехав девушке по носу. Рядом с проёмом стояла женщина, при взгляде на которую возникал лишь один вопрос — неужели в этом кабинете есть второй выход с гаражными воротами?
— И не смей уходить на обед, пока всё не переделаешь. В шкафу есть сухари, можешь пару съесть, но только когда всё закончишь. И запомни наконец — сначала пишешь, что мы просим, а только потом расписываешь программу мероприятия. Понял?
— Но, Елена Владимировна, — подал голос тощий юноша не то двадцати, не то пятидесяти лет. Оксана даже не сразу его заприметила. Рядом с Сухиной он напоминал вешалку. Хотя, возможно, виной тому было гравитационное искажение света. — В первом варианте так всё и было, но вы сказали, программу вперёд поставить.
— Меня это не касается. Переделай.
Сухина махнула связкой сарделек, которые заменяли ей руку. Её подчинённому не оставалось ничего, кроме как понурив голову поплестись, а если точнее, протиснуться к двери. Проходя мимо Оксаны он вяло, но вполне дружелюбно улыбнулся. Кто бы мог подумать, куда заводят мечты о тихой бумажной работе вдали ото всех. Всё чего когда-либо хотел Игорь Ложкин — это найти стабильную работу, на которой будет цениться его трудолюбие. Не так уж и много он просил от жизни. По правде говоря, ещё он иногда просил смелости заговорить с окружающими. Но в основном работу.
Проводив Игоря по возможности ободряющим взглядом, Оксана перешагнула порог кабинета Сухиной. Дожидаться приглашения она не стала, просто зашла внутрь и принялась осматриваться так, будто ей проводят экскурсию. С особым интересом сыщица прочитала благодарственные письма от областной думы и строительной компании IDC. Также она заострила внимание на фотографиях, стоящих на полке. Только после того, как Оксана взяла в руки снимок, на котором Игумнов жал сестре руку, Сухина сообразила, что происходит что-то необычное.
— Вы кто?
— Садитесь, Елена
— Я не поняла, кто вы? — Сухина опустила свой необъятный зад на самое героическое кресло во всей истории кресел.
— Подождите секунду, я попробую ещё раз. «Такие вот у нас пироги!». Хм, нет, не получается. Ну да ладно, потом ещё потренируюсь. А это у нас кто? Депутат Казаков. Такие уши ни с чем не спутаешь. Знаете, говорят, что форма человеческих ушей такая же уникальная, как отпечатки пальцев. То есть людей можно опознавать по ушам, вот умора, скажите. Его, кстати, убили недавно, но вы ведь и так это знаете, да?
— Да, разумеется. Я повт…
— Соболезную, кстати, — Оксана не дала собеседнице закончить фразу, которая, откровенно говоря, уже начала приедаться.
— Соболезнуете? Почему?
— Вы ведь были так близки, разве нет? — героиня постучала ногтем по стеклу фоторамки.
— Вы ошибаетесь, мы только формально были знакомы.
— Да? Странно, а кольца носите одинаковые.
Оксана кивнула на руку, которой Сухина отмахивалась от знакомства с Казаковым. На самом опухшем из пальцев блестел золотой перстень, на котором бриллианты складывались в кривой крест, напоминающий букву «Г».
— Это популярная серия. Уверена у многих есть такие, — Сухина безрезультатно подёргала кольцо в попытках снять и в итоге не придумала ничего лучше, чем накрыть его рукой.
— Верно. Верно. У меня тоже такое есть.
Поставив фоторамку на место, сыщица вытянула вперёд правую руку и продемонстрировала собеседнице точную копию её перстня, только с буквой «У». Кровь отхлынула от лица Сухиной так быстро, что его можно было легко спутать со светофором. Женщина уставилась на кольцо, словно в нём хранился ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого, или как минимум упаковка эклеров.
«Это какой-то фэтшейминг, завязывай», — надулась Оксана, отчего её щёки заколыхались в воздухе. Почему высокие моральные принципы девушки пробудились именно сейчас, а не тогда, когда она смеялась на пузатым помощником следователя? Ещё один вопрос, на который никто не получит вменяемого ответа. — «Я-я смеялась над ним самим. То есть над его личностью, а не над его фигурой. Это разные вещи. И вообще заткнись».
— Хотите знать, где я его раздобыла? Это секрет. Хотя о чём это я? Какие могут быть между нами секреты?
Оставив в покое фотографии, сыщица ещё раз окинула взглядом кабинет, после чего не спеша подошла к столу Сухиной и села в кресло напротив. Она по-прежнему нарочито не смотрела на хозяйку офиса, бросая той лишь редкие ехидные взгляды. Оксана взяла с подставки стопку брошюр, которые издавали «Горожане Акдольска за Нравственность, Добропорядочность и Открытость».
— Я ничего не знаю. Честное слово, не знаю
— Не прибедняйтесь, Елена Владимировна, — Оксана выглянула из-за брошюры, на которой схематичные мальчик и девочка держались за руки на фоне бушующего огня. «Секс до брака — путь в клоаку», — гласила подпись. — Я уверена, вы знаете многое о многом. Можем даже сыграть в игру. Если я вдруг скажу что-то, чего вы не знаете, я сразу уйду.