Убийство — завтра

Браун Картер

Англичанин взвыл и нанес мне ответный удар — прямо в солнечное сплетение. Свет померк в моих глазах, все поплыло. Мне показалось, что из комнаты выкачали весь воздух: дышать я не могла и только разевала рот.

Я очнулась и поняла, что лежу на кровати распятая, подобно Христу. Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой: они были привязаны.

— Можете приступать, Абигайль, — услышала я голос Англичанина.

— С удовольствием, — ответила старая ведьма. — Но у меня есть просьба: когда вернетесь в гостиную, включите проигрыватель на полную мощность. Поставьте что-нибудь веселое...

— Отличная идея! — похвалил Англичанин. — А Мэвис пусть выбирает:

вопить ей на все горло или слушать хорошую музыку в нашем обществе.

Он вышел. Я была обречена.

Ведьма склонилась надо мной и ласково провела пальцем по щеке:

— Моя девочка... Ты все слышала. Подпишешь признание, и я отойду от тебя и больше не трону.

— Зря теряете время, я ничего не буду подписывать, — ответила я.

— Ну, не злись... Я же должна предупредить тебя...

Она плотоядно облизнула губы. Потом натренированным движением задрала мою пижамную куртку к шее и спустила мои штанишки до щиколоток.

— Красивая девочка, — зашептала Абигайль, пот струился по ее лицу. — Какое тело...

Она искренне любовалась мной. Потом начала разминать свои костлявые пальцы — как будто собиралась играть на музыкальном инструменте.

Моего слуха коснулась легкая музыка. Еще я услышала, как Абигайль произнесла:

— Теперь можешь вопить, сколько влезет. Это будет чудный концерт: твой крик в ритме вальса.

Она погладила мое тело, потом вцепилась в него пальцами-крючьями и принялась рвать, щипать, колоть и бить. Ее пальцы выискивали в моем теле самые болезненные места и устремлялись в них с такой энергией, словно внутри Абигайль работала электростанция. Самое страшное происходило, когда старуха рвала мою грудь. Мой рот зашелся в крике, но это только прибавило ведьме сил. Я уже не понимала, кто это кричит.

— Какая музыка! — говорила она с остервенением. — Кричи, милая, кричи! Я буду слушать тебя. Ну!

Я уже не могла кричать и выбилась из сил. Абигайль продолжала мучить мое тело, которое изнемогло и уже не сопротивлялось...

— Ну что, девочка, ты уже на пределе? — взошло надо мной мокрое, усталое и довольное лицо старухи. — Ты готова подписать признание? Если не можешь говорить, опусти веки — я тебя пойму.

Она немного подождала. Я смотрела невидящими глазами в потолок.

И тогда меня накрыла новая волна боли.

Глава 10

Я медленно выбиралась из тьмы на свет. Наконец, очнулась. Я чувствовала каждый нерв своего тела. Мне казалось: болели даже волосы на голове. Я понимала, что в таком состоянии могу подписать все, что мне подсунет Англичанин.

С трудом разжав веки, я открыла глаза.

Долорес сидела рядом и смотрела на меня с жалостью.

— Тс-с, — она приложила палец к губам и тихо сказала:

— Они ждут, чтобы вы очнулись, и тогда Абигайль продолжит свои опыты...

— Почему вы здесь? — прошептала я.

— Майк заставил меня дежурить возле вас. Я должна подать знак, когда вы очнетесь.

Долорес протянула руку, чтобы потрогать меня, но не осмелилась этого сделать и в ужасе отпрянула:

— Что она сделала с вами... О!..

— Профессионалка... Если когда-нибудь я доберусь до Абигайль, то вырву ее сердце, — я говорила сквозь силу.

— К сожалению, я не могу принести вам воды. Если Майк поймет, что вы пришли в себя, он опять спустит Абигайль с поводка.

— Развяжите мне руки, Долорес.

— Я не могу... Бедная Мэвис, я не могу даже это, — от отчаяния Долорес едва не заплакала. — Абигайль может убить и меня. Похоже, она свихнулась окончательно...

— Долорес,

я больше не выдержу пыток. Как только появится старуха, я подпишу любую бумагу. Получив ее, Майк убьет и меня, и Эдди. Нас нельзя оставлять в живых, потому что мы можем рассказать полиции, каким образом Абигайль вырвала из меня признание. Майк навсегда заткнет нам рот. Долорес, вы понимаете, во что влезли? Вы — соучастник преступления!

Долорес беззвучно зарыдала. Сквозь слезы она шептала:

— Что же делать? Что делать?..

— Признайтесь, вы ведь выдумали всю эту историю, связанную с тысячей долларов? Никто вам не звонил.

Она кивнула.

— Майк сказал... Он заставил меня сказать...

— А на самом деле?

— Мэвис... Это грязная история... Я не хочу, чтобы она всплыла на суде...

— Расскажите.

— Хорошо, слушайте... Мы с Абигайль работаем вместе уже три года. Обычно мы изображали семейную пару — мать и дочь. Такие приличные дамы, отдыхающие на курорте. Мы выбирали какого-нибудь провинциала при деньгах, женатого, но приехавшего на курорт без семьи. Я легко смогла вскружить голову любому мужчине... Когда клиент «созревал», я как бы мимоходом сообщала ему, что мама уезжает на целый день. Он приходил ко мне в номер... — Долорес стало стыдно: она покраснела. — Абигайль знала, когда нужно ворваться в комнату. Я при этом кричала, что меня насилуют — якобы спасала репутацию порядочной девушки. Абигайль изображала мамашу-ханжу, матрону из высшего общества. Она разыгрывала целый спектакль. Метала громы и молнии: мол, ее дочь соблазнил мерзавец, она немедленно вызывает полицию, сообщает газетчикам... И так далее... Мужчина трясся, как лист на ветру. Он предлагал Абигайль отступного. Абигайль кричала, как дорога честь ее дочери. Клиент удваивал сумму... Абигайль с трудом соглашалась. Эти идиоты еще и руки ей целовали за то, что обошлось без огласки. Мы зарабатывали хорошие деньги: иногда удавалось вытрясти до десяти тысяч баксов за раз...

— Ваш бизнес меня мало волнует, — слабым голосом сказала я. — Как вы вышли на Майка и на Ромейна?

Долорес вздохнула.

— Ромейна мы встретили месяца три назад. Оказывается, Абигайль знавала его раньше. У нее не было иллюзий насчет антиквариата: Абигайль прекрасно разбиралась, каким «бизнесом» занимается Ромейн. Ромейн в разговоре пожаловался ей, что нет надежных каналов информации: сообщать о времени и месте доставки товара. Абигайль, у которой всегда было полно сумасбродных идей, подсказала Ромейну идею с телевидением. Рей сам выбрал шоу Сэма Варни, сказал, что на передаче собираются разные придурки и можно довольно легко попасть в этот круг. Во время передачи Абигайль должна была произнести несколько слов, понятных только посвященному. За это она получала от Ромейна приличные комиссионные: триста долларов за одну передачу.

Латиноамериканка облизала пересохшие губы и продолжила:

— Абигайль сама нашла себе «маску», научилась говорить замогильным голосом, подобрала соответствующую одежду...

В ней умерла великая актриса. Что говорить: Абигайль имела на телевидении успех. Старая крыса! Как-то мы были на уик-энде в Лонг-Бич и там... Короче, мы разыграли наш обычный скетч с провинциалом, мамашей и дочкой. К этому времени мне обрыдла моя роль «наживки», но ничего другого я не знала и не умела. Когда Абигайль ворвалась в комнату, а я закричала: «Насилуют!», выяснилось, что мы обе крупно промахнулись. «Провинциал» оказался частным детективом. Он быстро разгадал наш трюк и пообещал посадить за решетку.