Убийство жестянщиков
Шрифт:
Любителям poitin часто снятся одни и те же сны. В начале шестидесятых популярностью пользовалась сентиментальная пластинка под названием «Скажи Лауре, что я ее люблю». Парень в этой песне погибает, разбившись на мотоцикле. Мне тоже приснился похожий сон. Парнем был Джефф на своем «харлее», а моя Лаура звала меня по имени. Я был весь покрыт лебедиными потрохами, и Кленси наступал на меня с мачете в руке.
Пришел я в себя на заднем дворе под проливным дождем. Понятия не
Я вполз в прихожую, где меня вывернуло наизнанку, причем блевотина потоком стекала по промокшей одежде. Жутко мучила жажда. Я умудрился встать и содрать с себя грязные тряпки. Засунул их в стиральную машину и поставил ее на максимум. Затем пришлось снова ее открыть, причем вода потекла на пол, и насыпать туда стирального порошка. Снова захлопнул. Побрел в кухню и отыскал банку «Хейнекена». Порезал пальцы, пока открывал банку. Пробормотал: «Благодарю тебя, Господи».
Выпил половину и тут же все выблевал. Взобрался наверх и включил душ. Простоял под обжигающей водой минут пять, медленно вытерся. Болело все тело. Ничто не достает тебя так, как эта uisce beatha. Ничего удивительного, что мужики в Коннемаре пьют в пост шерри в порядке наказания. Я натянул джинсы и футболку. К моему ужасу, на футболке оказалась надпись. Когда я смог сфокусировать взгляд, то прочел: «Я выпивоха».
Мать твою.
Я лег на кровать и отключился. Проспал до позднего вечера. Снова снились кошмары. Проснулся резко, сердце колотилось. Меня снова рвало, поэтому я содрал все постельное белье. Опять принял душ, почувствовал себя чуть лучше. Внизу начал искать лекарство от похмелья. Нигде ни капли, абсолютно ничего. Выпил все, что было в доме. Придется выйти. Надел последние чистые джинсы, свитер и шинель. Плотно застегнул ее. Тут меня охватил дикий озноб. Мертвецкий холод. Зазвонил телефон, и я едва не решил не снимать трубку. Если бы я ее не снял, события, возможно, пошли бы иным путем. Может, и нет, но я постоянно об этом думаю.
Я снял трубку и сказал:
— Слушаю.
— Джек, это Трубочист.
— Да?
— Мы его взяли.
— Что?
— В Антлоне, он там работал с бездомными.
— Господи.
— Он просил вас позвать.
— Зачем?
— Не знаю. Вы хотите его видеть?
— Гм… Ладно.
— Я пришлю за вами Мики.
— Скажите ему, я буду «У Нестора».
— О'кей.
Я направился в паб. Джефф стоял за стойкой, выглядел собранным и здоровым. Охранник, сидевший на своем месте, сказал:
— Спаситель лебедей.
Я его проигнорировал. Джефф заметил:
— Не слишком хорошо выглядишь, Джек.
— Что в этом нового? Ты же, наоборот, так и сияешь.
— Спасибо, приятель. Я у тебя в долгу.
— Ну да, налей-ка мне пинту и порцию виски.
Он секунду поколебался, и я спросил:
— В чем дело?
Он приготовил напитки. Охранник снова вылез:
— Ты герой, Джек Тейлор.
— Отвали.
Джефф поставил напитки на стойку:
— За мой
Я вынул деньги и возразил:
— Нет, спасибо.
Взял выпивку, но руки так тряслись, что я вынужден был поставить все обратно. Джефф сделал движение, чтобы помочь, но увидел мое лицо и отступил. Я взял стопку виски обеими руками и выпил. Часовой замер. Я сказал:
— Ну, что я тебе говорил?
Он уставился в свою наполовину пустую кружку.
Виски ударило по моему желудку как ракета. Я почувствовал, как к лицу прилила кровь, и понял, что за секунду обрел то, что называют «загаром баров». Внутри становилось все теплее, и я вскоре расслабился. Через несколько секунд я уже смог поднять пинту одной рукой, куда только дрожь подевалась. Хотел попросить Джеффа принести еще виски, но в этот момент около меня возник Мики и спросил:
— Развлекаетесь?
— Тебе что-нибудь нужно?
— У нас нет времени. У нас у самих нечто вроде вечеринки.
Он противно ухмылялся. Я сказал:
— Есть еще время быстренько принять.
Я заказал двойную порцию и предложил Мики:
— Присоединяйся.
— Не думаю.
— Как хочешь.
Я прикурил сигарету от серебряной зажигалки. Мики заметил:
— Это зажигалка Трубочиста.
— Ну и что?
Он не нашелся, что сказать. Я выпил виски, подождал, пока оно подействует, и сказал:
— Пошли.
— Будь осторожен, Джек, — сказал мне вслед Джефф.
Я не ответил: Виски на время лишило меня речи.
Мики припарковал фургон у самого паба. На вид здорово побитый, но внутри все явно сделано на заказ. Там вполне можно было комфортно жить. Я заметил:
— Приятная перемена.
— У меня руки тем концом приделаны.
Он включил передачу и смешался с потоком машин. Я спросил:
— Куда мы едем?
— На Хедфорд-роуд, там жилой квартал.
В его голосе явственно ощущалось презрение. Я не заглотил наживку, поэтому он взглянул на меня и сказал:
— Я не тинкер.
— Что?
— Вы же решили, что я один из них.
— Будет тебе, Мики. Я ничего не предполагал. Тебе, верно, трудно поверить, но я вообще о тебе не думал. Я же встречался с тобой… сколько раз? Однажды?
— Дважды.
— Дважды?
— Я ездил с вами к Тирнансам, помните? Разумеется, для вас мы были лишь бандой тинкеров.
Я покачал головой, достал сигареты и полез за зажигалкой. Он сказал:
— Мне бы не хотелось, чтобы вы курили в моем фургоне.
Я щелкнул зажигалкой:
— А я плевать на это хотел.
У Вудквэй он сказал:
— Когда мне было четыре года, мать вытащила меня на улицу в полночь. Мы с ней дошли до Фэер-Грин. Там она сорвала с себя одежду. Она делала это каждый раз, когда допивалась до определенного состояния.
Я не ответил, и он продолжил:
— Ее сбил фургон, она умерла мгновенно. Да она все равно ничего бы не почувствовала: была в стельку пьяной. Тинкеры меня усыновили.
— Почему?
— То был их фургон.
— А остальная семья?