Убойная стрела Амура
Шрифт:
Домой мы с Наташкой возвращались под соловьиные песни в компании двух симпатичных «привидений» – Черного монаха и Бедной Насти. Оба считали, что сегодняшний спектакль ни к чему. Народ, взбудораженный вечером знакомств, успел озвереть настолько, что «привидения» серьезно опасались за свою форму одежды – разорвут, приглашая на посиделки с выпивкой.
– А вы закройтесь в подвале и не вылезайте. Выть да стонать можно и оттуда, – посоветовала Наташка.
Я была такого же мнения:
– Поизгаляетесь положенное время и отчалите. Вот только как незаметно проникнуть во дворец?
– Да
– Из-за Полины? – наивно поинтересовалась я.
– И вы туда же! – укоризненно покачал головой Иван, поигрывая ключами от двери черного хода. – Полина – миф. Легенда о верной и чистой любви, поставленная на коммерческую основу. Не вздумайте обсуждать эту тему с Ольгой Леонтьевной. Она и так натерпелась. Кто-то методично над ней издевается. Я имею в виду историю с перемещением портрета женщины, которую мы называем Полиной.
Он открыл входную дверь, вежливо пропуская нас вперед, мы шагнули в уже знакомый с ночи коридор и оказались в полной темноте…
Дальнейшее запечатлелось, как один единый кошмар. Иван попытался нашарить выключатель, но мы ему невольно помешали. Из подвала донесся такой жуткий вопль, что даже я изменила своей привычке застыть и не сходить с места в ожидании лучшего времени. Кубарем мы выкатились на улицу. Разумеется, прихватив Ивана. Может, он этого и не желал, да кто ж его спрашивал. Ему единственному удалось устоять на ногах.
– Ах ты мразь болотная! – заорал он и в припадке храбрости, основанной на неверии в существование потусторонних сил, кинулся обратно.
Наташка завопила и потребовала сообщить, с какой именно стороны следует обежать дворец, чтобы попасть на еще не закончившийся праздник жизни. Бедная Настя охнула и, задрав подол своей хламиды, резво рванула следом за своим «легендарным» и одновременно официальным любимым. В коридоре слабым мерцающим светом зажглись настенные светильники, было слышно, как Черный монах почем зря кроет электриков, не проверивших исправность ламп дневного света. Следом донеслось его обращение к Анастасии:
– Держи ключи, откроешь женщинам дверь в холл. Я в подвал…
– Подожди меня, я быстро… Дурацкий ключ! Все время заедает. О! Нормалек, – раздался голос Насти.
И в это время из подвала донеслось пьяное пение:
– «Ккак жжинну ччужжууую-у… ччерт! А-абнималл беррезку!»
– В XVIII веке этого еще не пели, – воспряла я духом.
– Как туда попал этот придурок? – удивилась Настя. – При закрытых дверях…
– Чего спьяну не сделаешь… – заметила Наташка. – А вы у этого запевалы спросите. Если он помнит.
– Морду бы ему набить, – прорычал Иван. – Все равно не поймет – кто, а до утра вообще обо всем забудет.
Он начал спускаться вниз.
– Стой! – крикнула Настенька. – Нам нельзя спускаться одним. Мы же в спецшмотках. Еще окочурится со страха, потом отвечай за него.
Настя помялась, не зная, как к нам обращаться. Женщины? Как-то неудобно…
– Она –
– Да там светло, как днем! – обрадовался Иван. – Непонятно, как этот пьяный шут туда затесался, но он явно не знал, где включается свет. Настасья, закрой пока обе двери. Вытащим этого охломона, тогда и откроем. Достаточно выкинуть его в холл.
Иван не соврал. Подвал был качественно освещен лампами дневного цвета. «Люминесцент!» – отметила довольная Наташка. Помимо них, горели еще настенные светильники в виде все тех же факелов. На полу, в пяти шагах от лестницы, свернувшись калачиком, мирно храпел директор антикварного магазина.
Добудились Вадима с трудом. Зря Настя беспокоилась за свои «призрачные» одежды. Он упорно отбрыкивался и обещал всех немедленно уволить. Почему-то к «чертовой матери». Потом порывался спеть хором, и Иван слегка шлепнул его по щекам, пытаясь настроить на процесс пусть замедленного, но мышления.
– Ты хто такой? – последовал строгий вопрос антикварщика.
Тут на передний план выскочила разъяренная Наташка, но с обвинительным заключением ей пришлось повременить. Началось лирическое отступление:
– О-о-о… – взвыл Вадим, – «Я помню чудное мгновенье»…
– Перед тобой два!.. Привидения, – укоризненно заметила я, надеясь, что пьяный лежебока проявит желание вскочить на ноги самостоятельно.
– Да? – игриво переспросил он. – Я вам очень рад…
– Дадим ему пинка под зад! – сурово оборвала Наташка лирическую нить. – Чтоб, вылетая с ускореньем, забыл про «чудное мгновенье!» Пока ты тут прохлаждаешься, твой магазин обокрали!
Вадим тщетно старался понять, что вокруг него происходит. Это отняло у бедняги последние силы, он безропотно позволил вытащить себя «в свет». Мы оставили его прямо у входа в холл, рекомендовав дежурному дворецкому не трогать отдыхающего до момента включения у него сознания.
Поднимаясь по парадной лестнице, я невольно отметила все висевшие на стене полотна. Картины, героиней которой являлась Полина, там не было. Да и не могло быть. Она сразу бросилась нам в глаза, едва мы вошли в свою комнату и включили свет, поскольку висела на самом видном месте – том самом, над камином, где ранее красовался гобелен на тему счастливой пастушьей доли. Ох, уж эти «дела давно минувших дней…». И дней сегодняшних – прямо за дверью маскировался небольшой холодильник, открыть который мы не решились. Не хотелось очередного сюрприза.
3
Я бы не сказала, что мы обрадовались смене декораций. Но и паники, как таковой, не испытали. Тот или та, кто вынашивал намерения нас перепугать, просчитался. День выдался насыщенным, восприятие притупилось, количество неприятностей уже не имело значения. Одной больше, одной меньше… Я даже попыталась отыскать в факте передислокации картины положительный момент:
– Надо же, как повезло! Отличный сервис! Не надо взламывать кладовую. Портрет с доставкой на дом. Мы ведь толком его не рассмотрели. Рожков обнаружил в лице Полины какую-то тайну. Интересно, какие впечатления возникнут у нас?