Учебное пособие
Шрифт:
Кивнула в ответ, не имея возможности сказать. Рот был завязан какой-то тряпкой и это не позволяло мне задавать вопросов. К счастью, лорд директор и сам желал поговорить.
Футляр открылся и внутри я увидела тонкую металлическую иглу, что блестела в свете магического светильника. Тёмный взял эту штуку двумя пальцами, поставил на свет и внимательно вгляделся.
– Никто из них не был прав, Айрис. Тавьен нужен мне для прикрытия. Чтобы списывать на него таких, как ты. Маленьких, нежных, сладких… – Он присел на корточки и в который раз улыбнулся. – Не бойся. Тавьен тебя хорошо подготовил, обещаю нам обоим понравится.
Сердце ускоренно застучало
– Он сказал, что ей нужно немного. После надо позвать его, чтобы страж не сработал.
Всё моё нутро вздыбилось от этих слов. Казалось на коже вот-вот проступят ледяные иглы, чтобы изранить руку тёмного, что лежала на моих коленях.
– Не думаю, что хочу торопиться.
– Придётся, Артан. За ней придут. Альгат не сможет вечно держать щит.
Мужчина серьёзно посмотрел на девушку и убрал наконец руку с моего колена.
– Ты здесь не для того, чтобы указывать мне что делать. Лучше иди проверь как там одноглазый.
Витэль поджала губы, бросила на меня полный ярости и ненависти взгляд и резко развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы чеканным шагом покинуть небольшую комнату.
Я гулко сглотнула. Частое дыхание и ускоренное сердцебиение только усугубляли моё незавидное положение. Кто бы подумать, что одна из учениц школы Артахаса Вауда станет пленницей её директора. Не зря говорят, что небо рушится на головы тех, кто этого не ждёт.
Лорд Ташотей взглянул на меня своим черным бездонным взглядом полным какого-то неправильного предвкушения, и я начала медленно осознавать, что Тавьен его родственник. Человек, чья кровь была недалека от безумия был племянником того, кто им прикрывал свои деяния.
Тонкая игла сверкнула в его пальцах холодным светом, обещая страшные незнакомые муки, которые мне ещё не доводилось испытывать. Я невольно зажмурилась, желая оказаться, как можно дальше отсюда. Туда, где тёплые губы нежно целуют в макушку и рассказывают что-то интересное и удивительное. Что-то, чему в моём мире нет объяснений. Но нежный голос тёмного меня вернул в реальность.
– Я уже говорил, что хотел бы, чтобы всё было по-другому?
– Артан деловито откупорил пузырёк с неизвестной жидкостью и поморщился, когда запах достиг его ноздрей.
– Я собирался ухаживать за тобой. Медленно, но верно завоёвывать твоё доверие. Стать единственным, кто будет тебе опорой и щитом. Собирался спасти от Тавьена. Знаешь зачем?
– он засунул иглу в пузырёк и неторопливо стал помешивать его содержимое с насмешкой глядя в мои глаза и ожидая, когда в них загорится вопрос.
– С тех пор, как увидел в школе, не мог больше ни о чём думать, кроме как о твоём теле растерзанном на белых простынях моей собственной постели. Во мне словно проснулась какая-то одержимость. Все воспоминания о девочках, что побывали в моих руках до тебя, померкли, уступая место фантазиям. О, в каких только позах и кровавых сценах ты не была в них. И меня радует, что это наконец случится. Постели нет, к сожалению, но и так сойдёт.
– он снова усмехнулся, и эта усмешка даже отдалённо не была похожа на ту, что дарил мне Айсэттар. Та содержала безобидную насмешку, а эта... Эта полна предвкушения и уверенности в собственном величии, что несказанно меня
– Этот вечер останется в моей памяти на остаток жизни, мой сладенький цветочек, - и он с садистской ухмылкой вонзает в моё бедро иглу, смоченную в непонятной черной жиже.
Я только и успеваю вскрикнуть от пронзившей боли, а после с ужасом ощущаю, как от бедра расползается обжигающая волна. Будто кто-то плеснул кипяток прямо на кожу. Моё тело напряглось от невыносимой нарастающей ломоты во всём теле. Дурнота ударила в голову удушливой волной, заставив кровь ускорить бег до такой степени, что, кажется, даже вены на шее вздулись. Я запрокинула голову и не сдержала глухого крика, мучимая последствиями укола. Сердце колотилось так, что уже не было слышно его ударов, они просто сливались в единый длинный звук. Зажмурилась и взвыла снова, когда ломота стала острой, как лезвие ножа.
Я не знаю, что в этот момент делал тёмный, но судя по тишине, наблюдал за тем, что со мной происходило.
И не было спасения. Не сработали ни щит, ни страж. Только браслет на руке едва заметно сжался, а кольцо нагрелось так, что почти обжигало. Или это всё та же отрава, что проникла в меня уколом?
Каждая секунда казалась мне вечностью, но даже вечность должна когда-то закончится. Всё заканчивается. К моменту, когда меня отпустило, я была вымотана настолько, что едва была способно открыть глаза. Просто обвисла на стуле, не имея возможности лечь. Вот сейчас мне было хорошо видно довольную улыбку лорда Ташотэя, но было уже не страшно. Было всё равно, потому что после испытанного мною, даже пытки Тавьена можно назвать незначительными.
– А теперь я тебя развяжу, милая, - тёмный протянул руку к моему лицу и вытер мокрые от слёз щёки. Он вытащил кляп из моего рта.
– Ну-ну, рано плакать, девочка. Ты не представляешь, что делают со мной твои слёзы. Я хочу видеть их, когда буду вонзаться в твоё нежное тело. Чистый невинный взгляд, омываемый горем и болью.
Почему-то в этот момент я вспомнила красноволосую, которая наверняка бы в такой момент ляпнула что-то в духе:
– Лорд директор, для маньяка Вы слишком много болтаете…
На лице тёмного на мгновение застыло удивление, будто он ожидал совершенно иной реакции. Но ведь я и с Тавьеном подавляла в себе эту натуру, потому что он обожал моё сопротивление. Обожал, когда я разговаривала с ним на равных и не молила о пощаде. Потому что знала, что так его пытки могут растянуться на долгие-долгие часы. Да и давил он на больное, на самую большую язву, что нарывала на видном месте.
Витэль.
А этот тёмный не давит. Он просто ещё не знает, что перед ним не невинный барашек с покорным взглядом.
«Больше не нужно притворяться»
Его голос ворвался в мысли, и я усмехнулась, копируя чужую мимику.
– Думали, я буду молить о пощаде? Точно нет. Даже наличие моего брата в этих стенах не заставит меня доставить вам такое удовольствие.
Тёмный заинтересованно прищурился, едва заметно поджимая губы. Трудно было распознать это выражение, потому я даже пытаться не стала.
Я всю жизнь прожила в числе тех, кого пытались достать. Как белый холст среди чумазых детишек, которым обязательно нужно перепачкать всё кругом. Моей добротой пользовались, моей преданностью шантажировали, моей любовью и великодушием мыли грязные полы. Я только недавно поняла, как сильно отличаюсь от многих. Да, Кьяра, Ниран и папа были мне ближе всего в духовном плане, но остальные…Я словно белая ворона в стае.