Ученица Хозяина Топи
Шрифт:
— Учитывая все материалы дела, — Лесьяр выпрямился, оглядывая толпу и останавливаясь взглядом на Михае. А заговорил то как официозно, по городскому, — проведенную магическую экспертизу и признание обвиняемого, за насильсвтвенные действия в адрес односельчанки Анисьи, которые привели к беременности и последующему выкидышу у девушки, властью, коей наделил меня конклав магов Яснограда, я присуждаю этому человеку пожизненную каторгу на Тусенском солончаке. Отбыть следует немедля, — и чтобы приговоренный не попытался избежать уготованной участи, Лесьяр окутал его колдовскими нитями.
Охнула толпа, сочувствуя паршивцу, да перечить Хозяину никто не подумал даже.
И не укладывалось то у Весеньи в голове. Он же снасильничал, бедняжка страху натерпелась, боли какой, дитя потеряла… Даже порча по полям пошла, а они не ее жалеют, а вместе с ним сперва хохочут над тем, а после еще и ахают-охают.
Вешка даже костяшку пальца прикусила от такого, не понимая, как люди так оскотиниться могли?
— Идем, — взял Вешу за плечи, да к ступе повел.
— А порча как же, хозяин? — протянул староста отчаянно.
— Сойдет через пару седмиц, как этот, — Лесьяр кивнул на Кирдыша, — до солончака доберется и страже сдастся.
— Касьян, Добромир, сопроводите, — сурово кивнул Михай двум угрюмым мужикам. Те кивнули, да парня под руки подхватили. Тот еще что-то пытался вослед покрикивать. Хулил Хозяина, рвался из рук односельчан, да бестолку. Магической печатью скованный, никуда он теперь деться не мог.
— Плату соберите, — напомнил Лесьяр старосте. Тот женке кивнул, та в дом поспешила, вещи, стало быть, для Весеньи собирать.
— Хозяин, — Веша магика позвала тихонько, да за рукав потянула. Тот на нее воззрился устало, — нельзя здесь Анисью оставлять. Ей тут житья не дадут…
Боялась Весенья за девушку. Та и так уж натерпелась, не любили ее здесь, а теперь и подавно покоя не будет.
Лесьяр зажмурился, вдыхая поглубже.
— И куда ты мне ее деть предлагаешь? — спросил обреченно, — тоже в башню пустить? Так мне и одной тебя вдосталь.
Но было что-то в глазах девичьих, чему Лесьяр не сумел воспротивиться, да и как бы ни хотелось не признавать, а Веша права была. Он за этот день, за Михаем в тенях следуя, наслушался историй… Люди здесь жили не шибко порядочные, благо хоть сам староста человеком был. Да только чтоб до того правду донести, пришлось прямо из теней разумы людские обнажать, да языки магией развязывать, иначе бы ни за что насильника дружки его б не выдали… Нелегко то давалось, сил много отдать пришлось, но дружки те так бы ничего не поведали. А так и сами не поняли, как рассказали, да слово — не воробей.
— Позови ее, — выдохнул, прежде чем Веша успела ему чего наговорить.
И вот вроде не сказал ничего особого, а такая улыбка на ее лице появилась, ласковая, понимающая, точно видела его Весенья всего насквозь. Не смотрела, как на чудовище какое, а благодарность и признание не вымученные через страх в глазах светились, как у прочих обычно. Тепло на душе от этой улыбки становилось. Не зря он все то делал.
Вешка обернулась быстро. Вывела Анисью на улицу. Люди то от них прочь отшагивали, чай, права Весенья — не дадут девице здесь житья.
Глава 10
Старостиха обернулась быстро, вынесла из дома мешок набитый, да Лесьяру с натянутой улыбочкой протянула.
— Не новое, но все чистенькое, — заискивающе обратилась к Хозяину, — девочка то маленькая, у нас такого много не водится, чай все девицы то дородные в доме, — да на Вешку так покосилась брезгливенько, точно та не стройной тростинкой была, а заморышем каким. Веся на то лишь фыркнула тихонько, а Лесьяр и вовсе внимания не обратил, забрал только мешок, да на ступу повесил, у той крючок обнаружился снаружи позади.
— С нами пойдешь, — то ли спросил, то перед фактом поставил, к Анисье обращаясь. Та большими своими глазами на магика воззрилась, а после с молчаливым вопросом к Весенье повернулась.
Веша головой качнула, девушку с площади уводя.
— А ну, расходитесь, нечего тут боле смотреть! — прикрикнул староста на переговаривающуюся толпу. Те нехотя, ворчливо, но все же стали разбредаться, провожая Хозяина со спутницами недобрым взглядом.
— Помочь позвали, а он вон Кирдыша на солончак отправил, — обсуждали между собой какие-то кумушки, — и из-за кого? Из-за убогой этой! Будто нам в деревне рук рабочих много…
— Тише ты, — шикнула на нее сотоварка, быстрым взглядом на магика обернувшись. Тот, впрочем, если и слышал, виду не подал. Да и толку с этими курицами спорить?
— А куда вы ее? — все же спросил староста у Хозяина.
— А то беспокоишься так? — язвительно отозвался тот, — раньше нужно было следить, когда девка нелюдимая одна живущая брюхатая ходила.
Староста губы поджал, да только понимал, что прав Хозяин, не поспоришь уж.
— Я мамку ее знавал, росли вместе, — попытался оправдаться, да только Лесьяр на него так глянул, что понятно стало — лишь сильнее себя же и закапывает, — пойду я, благодарствую, что подсобил, Хозяин, — поклонился, да к дому пошел, шапку в руках сминая.
— Подсобил… — прошипел Лесьяр вслух. Не любил Хозяин таких историй. Анисью и правда жаль было, натерпелась девица. Подумаешь, что внешне не вышла, душа ее чиста была и открыта этому миру, то Лесьяр отчетливо увидал, когда ауру ее прощупывал. Омрачена лишь, что дитя потеряла, пусть и не по любви зачатое, да в сердечке этом той много жило, хватило бы на обоих. И тут лицо магика буквально просветлело, точно осенило его. Повернулся к девицам, ждущим его у ступы, да с таким выражением, что Весенья с Анисьей переглянулись опасливо. — Я кое-что придумал.
Анисье на сборы дали пару часов. Лесьяр все то время где-то пропадал, оставив их в доме одних, да запечатав оный от нежданных гостей.
— Мало ли кто решит сунуться, — пояснил перед уходом.
Весенья помогала немке со сборами, сворачивала одежду в раскрытый сундук. Девушка была не шибко богата, но все ж дом покидая, много чего забрать захочешь.
— Ты не переживай, Лесьяр сказал, что дом твой запечатает, никто на него не покусится. Так что коли что забудешь, вестника пришлешь, поможет забрать или я помогу.