Ученица Ледяного Стража
Шрифт:
Куратор указал на левую, затем на правую и сказал:
– Здесь ты будешь жить. Там – ванная.
Из-за третьей двери донеслось какое-то подозрительное шкрябание. Я указала на нее и подозрительно спросила:
– А что там? Кладовка с крысами?
Вестейн укоризненно посмотрел на меня и, повысив голос, объяснил:
– А здесь у нас карцер для провинившихся адептов. И, кажется, им пора накинуть еще пару дней отсидки.
За дверью воцарилась виноватая тишина. Я с ужасом посмотрела на куратора. Карцер? Нравы здесь не только дремучие, но и суровые.
Вестейн
А еще здесь было холодно. Изо рта шел пар. Печки или камина тоже не наблюдалось.
Я покосилась на невозмутимого куратора и деликатно уточнила:
– Вы не рады тому, что придется меня учить?
– А должен быть рад? – вскинул бровь он. – Обучение девушек, как видите, не входило в мои планы.
– И раз у ваших товарищей не вышло скормить меня байлангам на испытании, вы решили заморозить меня в этой… В этом странном месте? В казарме у парней хотя бы тепло!
В моем голосе прорезался упрек. Вестейн бросил на меня убийственный взгляд и коснулся пальцами фиолетового камня, вплавленного в стену рядом со входом. В следующий миг по углам комнаты вспыхнули еще четыре таких же, и воздух начал быстро прогреваться.
– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя себя полной дурочкой.
Но кто же знал, что северная артефакторика зашла так далеко. На Западе не пользовались ничем подобным.
– Завтрак в семь в столовой, – произнес куратор. – Без опозданий. За ночь изучишь это.
Он вручил мне толстую книгу в черной кожаной обложке. Я прочла название и мысленно застонала. Может, все-таки монастырь был лучшей идеей?
На обложке крупными золотыми буквами была вытиснена надпись: «Полный свод правил Академии Стражей Севера». И он хочет, чтобы я изучила это за ночь?!
Я подняла на куратора обескураженный взгляд. Его лицо оставалось совершенно невозмутимым.
Прежде чем я успела высказать свои возражения, Вестейн вытащил из кармана кусочек черной кожи и протянул мне:
– Этим закроешь рану.
– Да там раны-то, – попыталась отпереться я.
– Это не обсуждается, – отрезал он. – И не вздумай болтать о том, что Свейт зацепил тебя. Молчать в твоих интересах. Ясно?
– Ясно, – покладисто ответила я уже ему в спину.
Входная дверь хлопнула, и я начала рассматривать вещи, которые мне дал куратор.
Материал повязки был странным. Но, когда Вестейн вручал мне ее, я заметила, что из-под рукава его рубашки торчит такая же. На правой руке. И, покопавшись в памяти, смогла припомнить, что нечто подобное носили другие адепты. Кажется, на правой руке того парня, который со мной говорил, тоже была повязка. Она начиналась от основания большого пальца и заканчивалась примерно на середине между локтем и запястьем.
Я отложила книгу и сбросила плащ. Под действием артефактов комната быстро нагревалась. Скоро я поняла, почему парни щеголяли без рубашек. Я быстро сбегала
Матрас на полу, который смутил меня поначалу, оказался мягким и удобным, а одеяло – приятно тяжелым и прохладным. Я забралась в постель и начала рассматривать царапину на руке. Чем больше я смотрела, тем больше думала. И тем меньше мне нравилось все произошедшее.
Порез не был похож на другие раны. Во-первых, он совершенно не напоминал след от собачьего клыка исполинских размеров. Рана представляла собой тонкую ровную полоску длиной около двух сантиметров. Во-вторых, кровь. Вместо того чтобы засохнуть корочкой, она как будто впиталась в кожу, и теперь вокруг пореза был четкий темно-красный прямоугольник, напоминающий татуировку. Боли я по-прежнему не чувствовала.
Немного поразмыслив, я натянула повязку. Ткань легла точно по руке, будто была сшита по мне. После этого я откинулась на подушку и уставилась в потолок.
История с испытанием нравилась мне все меньше. Пусть я внебрачная дочь герцога, но отдавать меня на растерзание байлангам… Похоже, Вестейна не любят коллеги. И готовы пойти на все, чтобы насолить ему. О-хо-хо, куда я снова влезла?
А еще байланги. Получается, каждый из парней имеет собственного пса? За два года щеночки наверняка выросли. А у меня этого пса нет, или…Я поднесла к глазам повязку и вспомнила, как Свейт прихватил зубами мою руку. Что он пытался сделать? Не понимаю.
Я повернулась к окну, и в бок укоризненно ткнулась книга. Я взяла свод правил в руки и без энтузиазма пролистала его. Судя по толщине раздела, предназначенного для адептов, разрешено здесь только дышать, и то с оговорками.
Раздел для преподавателей заинтересовал меня больше. Неужели им тоже что-то запрещено? Я просмотрела его, бормоча:
– Соблюдать распорядок… Обеспечивать явку адептов… Соблюдение адептами правил поведения и внутреннего распорядка… О, это у него точно хорошо получается! Запрещено спускаться в подвалы пятого корпуса кураторам рангом ниже третьей звезды… Любые неуставные отношения с между преподавателями и адептами караются… Бредятина! Кому это может прийти в голову?
Я отбросила книгу в сторону и решила, что изучение правил отложу на завтра. Еды мне так и не дали, а после всех волнений этого дня начало клонить в сон. Хлопком в ладоши я погасила свет и сразу же заснула.
Разбудил меня стук в дверь. Такой деликатный, что стало понятно: это точно не куратор. В комнате было еще темно. Пришлось спешно влезть в брюки и накинуть рубашку. На ходу приглаживая гриву белых волос, я направилась к выходу.
В коридоре переминались с ноги на ногу двое парней. Длинные пепельные волосы пришельцев собраны в хвосты, черная форма с белой рубашкой подчеркивала воинскую стать. Черты лица похожи… Братья?
– Привет, – поздоровался тот, что был выше ростом. – Я Сигмунд, а это Эйнар. Ледяной… То есть куратор Ааберг, просил разбудить тебя и проводить на завтрак. Вот твоя форма.