Ученица олигарха
Шрифт:
И бесконечными казались вопли, вой и грохот решеток.
Одетые в белые арестантские комбинезоны зэки бросались на решетки, тянули к Валенсии кривые руки с похожими на когти корявыми пальцами, таращили глаза и орали так, что голова шла кругом.
Валенсия едва поспевала за идущим впереди боссом, а идущий сзади Крейн то и дело подталкивал ее в спину. Ноги заплетались. Глаза не видели ничего, кроме белой линии.
Сквозь сплошную стену воплей и визгов, звериного рычания и жадного чавканья иногда прорывались осмысленные фразы, и тогда
— Какая жирненькая, какая хорошенькая…
— Ноги, ноги! Оставьте мне ее ноги!
— Девочка, подари мне свою попу. Она ведь тебе больше не понадобится.
Один настойчивый бился головой о решетку с такой силой, что прутья раздвинулись, голова протиснулась наружу и заорала, вращая безумными глазами:
— Я тебя помню, сука! Я приду за тобой!
Кто-то тянул к ней сквозь прутья свой язык. С языка капала слюна.
Валенсия уже сто раз пожалела, что согласилась и была уверена, что пожалеет еще сто раз. Ей нестерпимо хотелось оказаться отсюда подальше, и чтобы вместо чулок были бесформенные штаны, а вместо блузки — спецовка из брезента. И чтобы куда-нибудь пропали все эти сиськи, бедра, ягодицы и все остальное, что делает ее куском вожделенного мяса.
— Грудинка, окорок и ляжки… Грудинка, окорок и ляжки, — повторял кто-то свои любимые части туши.
— Я порежу твой зад на мелкие кусочки, — мечтал другой. — И добавлю веточку розмарина.
— Я тебя просто трахну, — пообещал третий. — Иди ко мне.
— Трусы поменяй, — разумно посоветовал четвертый. — Они дырявые. Пизду видно.
И тут же все по соседству взвыли еще громче.
— Пизду видно! Пизду видно!
Впереди вдруг раздался дикий грохот.
Одна из решеток сорвалась с петли и повисла боком.
В образовавшийся проход, истошно вереща, стал остервенело протискиваться жилистый лысый мужик. Подскочившие охранники затолкали его прикладами обратно и вызвали по рации ремонтную бригаду.
В одной из последних камер, сложив руки на груди, неподвижно стоял плечистый бородач и смотрел на Валенсию с таким видом, будто уже купил ее на аукционе и скоро подойдет забрать свою собственность.
Ее передернуло.
Последние метры зоны заключения они преодолели бегом.
Остановились у дверей с большой цифрой «два»
— Там что?! — чуть не задохнулась от возмущения Валенсия. — Опять то же самое?!
— Нет, — сказал босс. — Там он один сидит.
Крейн вдруг взял ее за плечи.
— Хочу еще раз тебе сказать. Не верь ни единому его слову. Он паук. А его слова — паутина. Он так жертв ловил.
— Но вы же от него какую-то информацию получаете. Значит, верите.
— Это другое. Он знает, что если соврет нам, то окажется в яме на хлебе и воде и без подарков. А он слишком любит комфорт. Мы с ним вынужденные союзники. А ты — его дичь.
— Спасибо, — поморщилась она. — Очень приятно.
— Извини. Но лучше такая правда, чем приятная
— Понятия не имею.
Двери раскрылись.
Здесь царил полумрак.
Второй зал был по размеру таким же, как и первый. Но вместо бетонных отделений с камерами была лишь одна большая прозрачная конструкция из толстого пуленепробиваемого стекла, установленная на небольшом возвышении.
Вокруг нее было расставлено какое-то оборудование. Змеились кабели. Вдоль стен сидели человек пять охранников.
Конструкция была освещена изнутри ярким желтоватым светом. Там стоял письменный стол, шкаф с книгами, широкая кровать, торшер, кресло.
В кресле сидел человек.
Увидев их, он встал и подошел к стеклянной стене.
На нем были пижамные штаны в цветочек, Строго выглаженная белая рубашка и узкий черный галстук.
Валенсия нахмурилась, вспоминая. Она где-то видела этот галстук.
Человек пригладил ладонью седоватые волосы, улыбнулся и сверкнул толстыми очками.
Валенсия отшатнулась.
Она вспомнила эту улыбку. Ею до сих пор матери пугали девочек.
Перед ними стоял Мистер Галстук, профессор филологии Митридат Пир, самый кровавый серийный маньяк в истории человечества. Больше пятисот девушек в возрасте от 14 до 19 было на счету этого улыбчатого господина. Изнасилованных, зарезанных, зажаренных и съеденных.
Мистер Галстук снова улыбнулся, не спуская с нее глаз.
— Позвольте представить, — сказал босс, шагнув вперед. — Валенсия — это Оракул. Оракул — это Валенсия.
Взгляд маньяка скользнул ниже, откровенно пожирая ее тело.
— Здравствуй, Валенсия, — сказал он тихим шелестящим голосом, рассматривая ее бедра. — Я тебя ждал.
Глава 11. Кулинария
«Ну, наконец-то тобой займется настоящий повар. Уж он-то наделает из твоих жиров блюда высокой кухни. Филе дез Омм а ля шалот. Миротон Провансаль, окорок по-тамбовски и прочую фуа гру. Жаль, не поделится, сам все сожрет.»
Бабка захохотала мужским басом.
«Нет, но каково, а? Оракул — Митридат Пир! Кто мог такое предположить? Теперь понятно, откуда у них…»
Бабка замолчала.
«Баушка?»
Молчание.
«Баушка? Откуда у них что?.. Баушка?»
Впервые за пару лет бабки в голове не было. Темнота была пустой.
Валенсия в нерешительности встала на пороге.
— Что-то не так? — вкрадчиво спросил Пир. — Ты боишься?
А то нет, урод, — промелькнуло в голове.
— Давай я буду с тобой откровенен, — сказал Пир. — Валенсия… Да, я людоед. С твоей точки зрения это ужасно. С моей нормально. Ты красивая девушка с нежным, тающим во рту мясом. Я бы с удовольствием тебя попробовал. Во всех смыслах этого слова. Но, увы, для коитуса я негоден из-за таблеток. А заниматься кулинарией здесь невозможно по понятным причинам. Тебя даже пожарить не на чем. Сырое мясо я не ем. Так что, тебе нечего бояться.