Ученица палача

Метель Марфа

Но барон не готовил её к дуэлям и долгим поединкам. Один удар – один труп.

Она начала уставать. Женщина однозначно слабее мужчины. Её спасала изворотливость и ловкость. Давала о себе знать рана на левом боку, сковывая движения, швы только через пару дней снимать. Пора заканчивать.

Хлестнула Клода по глазам, но тот в последний миг уклонился, и лезвие скользнуло по щеке, разрезав от виска до подбородка. Мясник взвыл. Вторым движением закрутила плеть вокруг ног и рванула, опрокидывая мужчину на

землю. Он упал, основательно приложившись затылком.

– Ату, Дарк! – подала команду Манон, и пёс, всё это время крутившийся рядом, пошёл в атаку. Его челюсть сомкнулась на горле Клода.

Она смотрела в расширенные от боли и ужаса глаза Мясника. Ни сочувствие, ни сострадание не шевельнулось в ней. Он не был для неё человеком.

– Убей, – клыки вспороли артерии, вгрызаясь в плоть. Манон до последнего мгновения смотрела в глаза врага. Только когда вопли его стихли, а зрачки остекленели... Мёртв!

Из неё словно выдернули стержень, пять лет позволявший выживать, бороться, не сдаваться. Всё кончено. Можно лечь и уснуть.

Она закрыла глаза и рухнула в кровавый снег, на периферии сознания услышав душераздирающий вопль: “МАНОН!!!”

Тигран Аландер.

Они гнали коней, словно все демоны преисподней гнались за ними, но всё равно не успели. Когда “кавалерия” вылетела на поляну – всё было кончено.

Снег залит кровью, тело мёртвого мужчины с развороченным горлом, замерший над ним пёс, ощерившийся в кровавом оскале.

Манон, стоящая над телом.

Сердце радостно забилось. ЖИВА! И тут же ухнувшее в тартарары, когда она рухнула, словно подкошенная, в алый снег.

– МАНОН!!! – заорал Тигран. Соскочил с коня и побежал, споткнулся, едва удержался на ногах, но не остановился. Упал на колени, притянул бесчувственную Манон к груди. Несколько минут руки его беспорядочно гладили волосы, плечи, руки, лицо... Потом он заговорил:

– Чудовище моё монохромное, открой глазки, ну что ты задумала?.. Моль моя бледная, не вздумай помирать, я тебя и там достану... Поганка моя ненаглядная, у меня ещё половина нервов осталась, кто их мне мотать будет?

– Кхе-кхе, – покашлял рядом Саледат, – прошу прощения, милорд, но как-то странно Вы её в сознание приводите.

– Не мешай, – толкнул локтем в бок капитана Илиан, – в любви объясняется человек.

– А, так это он в любви объясняется? – озадачился Капитан.

– Как умеет, – развёл руками Илиан. – Стыдоба, конечно, но что с непрофессионала взять.

Тигран одарил их убийственным взглядом. Мужчины попятились.

– Вот думаю, говорить или нет, – как бы не тихо произнёс Саледат, наклонившись к Илиану.

– О чём? – так же не тихо спросил Илиан.

– Ну то, что кровь не её, одежда целая, видимых ранений нет... и вообще, похоже, она уже в сознании.

Мужчины посмотрели

на Манон. Тигран просто впился взглядом в лицо женщины.

– Не только в сознании, но ещё и ржёт, – резюмировал Илиан, обратив внимание на подрагивающие ресницы и плотно сжатые губы.

– Чудовище моё монохромное...- очень-очень вкрадчиво произнёс Тигран, наклоняясь к Манон, – открой глазоньки свои бестыжие.

– А чего сразу бестыжие, – возмутилась слабым голосом Манон, – и почему монохромное?

– Значит, с Чудовищем согласна? – Тигран убрал с лица белую прядь.

– Ну, а чего на правду обижаться, а вот про монохромную интересно.

– Да сама подумай, выглядишь всегда – краше в гроб кладут... кстати, сейчас выглядишь, словно уже положили и зарыли, – Тигран склонился ниже. – Моль Бледная, носишь всегда чёрное, а сочетание белого и чёрного называется монохром по простому, хотя к монохрому правильнее отнести градации одного оттенка...

– Тигран, я поняла, не нужно лекций.- остановила Манон.

– Ну, сейчас сопли розовые пойдут, – сообщил, поморщившись, Илиан капитану.

– Ага, лучше бы сразу к поцелуям переходили, – поддержал капитан Илиана.

Манон и Тигран переглянулись. Затем уставились на двух советчиков.

– При них целоваться не будем, – сказал Тигран, – советами замучают.

– А я им быстренько дело найду, – неожиданно шутливый тон Манон совершенно пропал.

– Капитан, хватит прохлаждаться, – строго и внушительно проговорила Манон. – В лесу где-то раненый Луи валяется в ожидании помощи, и вертихвостка к деревьям привязана. Займитесь делом.

Капитан вмиг стал суровым воякой. Встал по стойке смирно, щёлкнул каблуками и доложил:

– Луи уже нашли, на телегу укладывают. Вертих... Денизу отвязали, отпаивают спиртом на той же телеге.

– Много не наливать, а то буянить будет, – распорядилась Манон. Повернулась к Тиграну: – Милорд, на чём мы остановились?

– На Чудовище монохромном, – вкрадчиво-вкрадчиво.

– М-м-м-м, так романтично, секундочку, я советчиков отгоню, – Манон потянулась за плетью.

Капитан сглотнул и благоразумно попятился. Он, в отличие от братьев, знал, что это за плеть.

– О-о-о, Тигран, у неё своя плётка. Как предусмотрительно. Прям сейчас её пороть будем?

– Пороть? – бровь Манон взметнулась, не обещая ничего хорошего. – Меня?

– Госпожа, ну, я пойду, проверю всё, – капитан по этой брови понял, что пора смываться по делам.

Похлопал Илиана по плечу: “Влип ты, брат” – говорил этот жест, наклонился к самому уху и шепнул: – Беги, Илиан, беги, – и быстренько удалился.

– Илиан, шёл бы ты отсюда, – по-доброму посоветовал Тигран, чувствуя, как тело в его руках подобралось, словно для прыжка.