Учение дона Хуана (перевод Останина и Пахомова)
Шрифт:
— Каким же образом, дон Хуан?
— У него много способов. Иногда на своей руке, иногда на камнях или деревьях, иногда прямо перед тобой.
— Что-то вроде картины?
— Нет, это учение.
— Он говорит с людьми?
— Да, но не словами.
— А как?
— С каждым по-разному.
Я понял, что надоел дону Хуану своими вопросами, и замолчал. Дон Хуан продолжал объяснять, что определенных способов познания Мескалито нет, поэтому учить о нем не способен никто, кроме самого Мескалито. Это и делает его уникальной силой, по-разному проявляющей себя для разных людей.
Зато
благодетеля — «чертова травка» (yerbadeldiablo), сказал дон Хуан. Лично ему она не нравится, хотя благодетель и открыл ему ее тайны. Его собственный гуахо — «дымок» (humito), добавил дон Хуан, но больше ничего о нем не сказал.
Я попросил рассказать о природе дымка; старик промолчал. После длительной паузы я спросил:
— Гуахо — это сила. Какого рода?
— Я уже говорил тебе: помощник.
— Как же он помогает, дон Хуан?
— Гуахо — это сила, способная вывести человека за пределы самого себя. И тогда гуахо откроет ему то, что не сможет открыть никто другой.
— Но ведь Мескалито тоже выводит человека за пределы самого себя! Значит, он тоже — гуахо?
— Нет, Мескалито учит, а гуахо дает силу.
Я попросил пояснить этот момент и подробнее описать разницу в действиях того и другого. Старик долго смотрел на меня и вдруг расхохотался. Он сказал, что обучение словами — пустая трата времени и вообще бессмыслица, потому что учиться — труднейшее и серьезнейшее дело, на которое только может отважиться человек. Он напомнил мне, как я пытался найти свою «точку», не совершая никаких усилий и ожидая, что он сообщит мне все необходимые сведения.
— Если бы я подсказал тебе тогда, — сказал дон Хуан, — ты бы ничему не научился. Ты понял, что найти «точку» было невероятно трудно, но ты ее нашел — и это наделяет тебя уверенностью в себе. Пока ты находишься на своей «точке», никто не причинит тебе физического вреда: у тебя хватит сил отбросить прочь все, что может оказаться вредным. А если бы я просто указал, где находится это место, ты бы никогда не обрел ни уверенности, ни силы. Таким образом, знание и впрямь есть сила.
Дон Хуан сказал, что, когда человек принимается за учение, он должен работать с тем же усердием, с каким я отыскивал свою «точку». Границы знания определяются природой каждого человека, поэтому учиться через разговоры бесполезно. Дон Хуан добавил, что есть разновидности знания, которые намного превосходят ту силу, которой я обладаю, и поэтому говорить о них вредно для меня и даже опасно.
Сообщив, по-видимому, все, что он хотел, дон Хуан поднялся и пошел к дому. Я сказал ему вслед, что его слова напугали меня.
На это дон Хуан заметил, что бояться вполне естественно: все испытывают страх, и с этим
3
За два с лишним года, что прошли с тех пор, как дон Хуан начал учить меня о гуахо, до того момента, когда он решил, что я готов к практическому обучению (которое он, собственно, и называл учением), передо мной постепенно проявились характерные особенности двух упомянутых ранее гуахо.
Сначала дон Хуан говорил о них урывками. Первые упоминания о гуахо перемежаются в моих записях разговорами на другие темы.
— «Чертова травка» — гуахо моего благодетеля. Она могла стать и моим гуахо, да я ее невзлюбил.
— За что?
— За один крупный недостаток.
— Она слабее других?
— Нет, ты неверно меня понял. Она ничуть не слабее, но кое-что в ней мне очень не нравится.
— Ты можешь сказать, что именно?
— «Травка» портит людей. Не укрепив сердца, она слишком рано дает людям силу. Они становятся не в меру своевольными и властолюбивыми, но на удивление слабыми в самом средоточии своей великой силы.
— Этого можно избежать?
— Избежать нельзя, но преодолеть можно. Такова цена «чертовой травки».
— Как преодолеть ее дурное влияние, дон Хуан?
— У «чертовой травки» четыре головы: корень, стебель с листьями, цветы и семена. У каждой головы свои особенности, и всякий, кто избирает «травку» в гуахо, должен изучать ее именно в этом порядке. Важнейшая голова — корень. Через корень овладевают силой «чертовой травки». Стебель и листья — голова, исцеляющая болезни; если знать, как ее применять, она людям на пользу. Третья голова — цветы; с ее помощью сводят людей с ума, лишают воли и даже убивают. Тот, кто взял «травку» в гуахо, никогда не использует для себя ни цветы, ни стебель с листьями, разве что сильно заболеет. Он употребляет корни и семена, особенно семена — это четвертая, самая могучая голова «травки».
Мой благодетель называл семена «трезвой головой». Он говорил, что они — единственная часть «чертовой травки», способная укрепить человеческое сердце. «Травка» сурова с теми, кому она покровительствует, и старается погубить их прежде, чем они доберутся до тайн «трезвой головы». Обычно это ей удается; но рассказывают и о таких,'кто раскрыл ее тайны. Ах, что за соблазн для человека знания!
— Твой благодетель раскрыл ее тайны?
— Нет.
— А ты, дон Хуан, встречал кого-нибудь, кому это удалось?
— Нет. Они жили в давние времена,, когда это знание очень ценили.
— А ты знаешь кого-нибудь, кто встречал таких людей?
— Нет, не знаю.
— А твой благодетель знал?
— Да.
— Почему же тогда он не добрался до тайн «трезвой головы»?
— Приручить «травку» и превратить ее в своего гуахо — невероятно трудная задача. Моим гуахо, например, она стать не захотела; вероятно, потому, что я ее невзлюбил.
— И все-таки ты можешь прибегнуть к ней?
— Могу, но предпочитаю этого не делать. Впрочем, у тебя все может быть по-иному.