Учение дона Хуана (перевод Останина и Пахомова)
Шрифт:
Перемена положения вызвала у меня тошноту. Понемногу придя в себя, я узнал местность: я находился в полумиле от дома дона Хуана, поблизости от его растений. Только сейчас все окончательно встало на свои места, и я понял, что возвращаться домой мне придется голым. Это привело меня в сильное замешательство, однако ничего другого не оставалось. Я подумал было соорудить себе юбку из веток, но тут же отверг эту мысль как смехотворную. К тому же до восхода солнца оставалось недолго — ночной сумрак уже начинал рассеиваться. Пересилив дурное самочувствие и тошноту, я зашагал к дому. Я ужасно боялся,
Положение складывалось совершенно дурацкое. Только что я испытал неописуемую радость полета, а теперь сидел голый в кустах, не зная, что делать. В голову пришла мысль: выскочить на дорогу и пулей пронестись мимо прохожего. Он будет так поражен, что к тому времени, когда сообразит, что перед ним голый человек, я буду уже далеко. Но отважиться на такой поступок я так и не смог.
Шедший по дороге человек поравнялся с кустами, остановился и позвал меня по имени. Это был дон Хуан, он принес мою одежду. Пока я одевался, дон Хуан смотрел на меня и хохотал. Его смех был так заразителен, что я не выдержал и тоже рассмеялся.
Вечером этого же дня дон Хуан попросил изложить подробности происшедшего. Я пересказал весь эпизод как можно подробнее.
— Вторая доля корня позволяет летать, — сказал дон Хуан, когда я кончил свой рассказ. — Но этого мало. Мой благодетель учил, что корень наставляет, дает мудрость и позволяет летать. Когда ты продвинешься в учении и чаще будешь принимать «травку», чтобы летать, ты сумеешь видеть все ясно и отчетливо. Сможешь улетать куда захочешь, за сотни миль, чтобы узнать, что там происходит, сможешь наносить смертельные удары далеким врагам. Когда поближе познакомишься с «травкой», она сама научит тебя всему этому. Менять направление полета она тебя уже научила и точно так же научит другим, самым невероятным вещам.
— Каким, например?
— Этого я не могу сказать. Все люди разные. Мой благодетель никогда мне не рассказывал, что он видит. Он говорил только то, что надо делать. Это принадлежит только тебе.
— Но ведь я тебе рассказываю!
— Пока рассказываешь, а потом перестанешь. В следующий раз ты примешь свою «травку» и приземлишься возле своих растений. Запомни это. Вот почему в этот раз я пошел искать тебя к своим растениям.
Больше он ничего не сказал, и я заснул. Проснувшись вечером, я ощутил небывалый приток жизненных сил. Почему-то я испытывал чувство физическо— ; го удовлетворения, был счастлив и всем доволен.
Дон Хуан спросил:
— Понравилась тебе прошлая ночь? Или нагнала страху?
Я ответил, что ночь была восхитительной.
— А голова болела? Сильно?
— Ужасно болела, как никогда.
— Не побоишься еще раз испытать силу «черто— I вой травки»?
— Не знаю. Пока такого желания нет, но позд— .; нее, может, и захочу. Честное слово, не знаю.
Меня так и подмывало задать ему один вопрос, , но, уверенный, что он уклонится от ответа, я решил I выждать, когда он сам заговорит на эту тему. Прождал я целый день. Наконец, перед самым отъездом, спросил
— Дон Хуан, а я в самом деле летал?
— Но ты же сам мне об этом рассказывал! Разве не так?
— Да, но я имею в виду другое: мое тело летало? : Летал ли я, как, скажем, летает птица?
— Ты любишь задавать вопросы, на которые невозможно ответить. Ты летал. Для этого и принимают «чертову травку», ее вторую долю. Когда будешь принимать «травку» чаще, научишься летать лучше, хотя это и не так просто. Человек летает с помощью второй доли «травки» —г это все, что я могу сказать.
Твой вопрос не имеет смысла. Птица летает, как птица, а человек, принявший «травку», летает, как человек, принявший «травку».
— Так же, как птица?
— Нет, как человек, принявший «травку».
— В таком случае я летал всего-навсего в собственном воображении! Где же было мое тело?
— В кустах! — съязвил дон Хуан, но тут же рассмеялся. — Вся беда в том, что ты во всем видишь только одну сторону. По-твоему, человек не летает, и тем не менее брухо способен преодолеть тысячу миль в одну секунду. Может поразить врага, находящегося от него на огромном расстоянии. Так летает он или нет?
— Видишь ли, дон Хуан, мы с тобой по-разному смотрим на вещи. Допустим на минутку, что в то время, когда я принял «чертову травку», рядом со мной находился кто-либо из моих приятелей. Смог бы он увидеть, как я лечу?
— Ну вот, опять эти «если бы да кабы»! Какой в них смысл? Если твой приятель или кто-нибудь другой примет вторую долю травки, то он полетит. А если будет просто наблюдать за тобой, то может увидеть, как ты летишь, а может и не увидеть. Все зависит от человека.
— Дон Хуан, когда мы с тобой видим летящую птицу, то мы приходим к общему мнению, что она летит. А если бы двое моих приятелей увидели прошлой ночью, как я лечу, они бы пришли к такому общему мнению?
— Возможно, что и пришли бы. Ты утверждаешь, что птицы летают, потому что видел их в полете. Полет для птиц — дело обычное. Но ты не утверждаешь, что птицы делают что-то другое, потому что никогда этого не видел. Если бы твои приятели знали,
что люди летают с помощью «чертовой травки», они бы обязательно пришли к общему мнению.
— Дон Хуан, давай сформулируем это по-другому. Допустим, я прикую себя цепью к тяжелому камню. И все равно я буду летать, как прежде, ибо тело мое в полете участия не принимает!
Дон Хуан изумленно посмотрел на меня.
— Ну, в таком случае, — сказал он, — тебе придется летать, таская за собой камень на цепи!
7
Сбор и приготовление составных частей курительной смеси образовали годовой цикл. В первый год дон Хуан учил меня, как все делать, а с декабря 1962 года, с начала второго цикла, просто руководил мной — я сам все собрал, приготовил и спрятал до следующего года.
В декабре 1963 года начался третий цикл. На этот раз дон Хуан показал, как составлять смесь из частей, собранных и высушенных год назад. Готовую смесь он ссыпал в кожаный мешочек, и мы вновь отправились собирать все необходимое для будущего года.