Учение древних ариев

Глоба Павел Павлович

• первые три тысячи лет — это Эпоха Творения, в течение которой Ахриман лежит поверженный могущественной молитвой «Ахунвар», а Хормазд создает материальный мир;

• вторые три тысячи лет — это Эпоха Смешения, когда Ахриман вторгается в сотворенный Хормаздом целостный мир, это время испытаний для благих творений Господа Бога;

• третьи три тысячи лет — это Эпоха Разделения, ознаменованная приходом в мир Заратуштры и его проповедью активной борьбы со Злом, это поворотный пункт во всей мировой истории.

Эпоха Разделения закончится приходом Спасителя (Саошьянта), который воскресит всех людей, когда-либо живших на земле, и станет вершить суд. Согласно зороастрийской эсхатологии, после победы в последней битве сил Света над дьявольскими отродьями и очищения грешного человечества в реке расплавленного металла Саошьянт

возродит людей в новом (нетленном) материальном теле.

Зороастрийцы рассматривали проблему времени и пространства с философской точки зрения, согласно которой мы сталкиваемся с понятием неоднородности пространственно-временного континуума: есть пространство замкнутое и есть безграничное, есть время конечное и есть бесконечное. Ахура-Мазда создал материальный мир (как замкнутое пространство) и временные рамки сроком в девять тысяч лет (как конечное время), для того чтобы победить Зло, ограничив возможности как его проявления (в пространстве), так и его существования (во времени). За эти пределы Ангра-Манью вырваться не может, поскольку он замкнут в границах трехмерного мира, время существования которого ограничено. Сам же Ахура-Мазда находится вне ограниченного времени и пространства, говоря словами Фирдоуси:

Не может Творец быть в пространство вмещен, Превыше пространства и времени он.

Но что же было до того, как возникла проблема ограничения Зла в пределах трехмерного мира, и в какой временной субстанции пребывал Ахура-Мазда, творя Ограниченное Время, которое в Авесте именуется Зерваном Даргахвадата (Временем Долгого Правления)? На этот вопрос дает ответ среднеперсидская книга «Дадестан-и-Меног-и-Храд», или «Суждения Духа Мудрости», в которой сказано о предсуществовании бесконечного времени Зервана Акарана и о том, как происходило творение воплощенного мира. Обратимся к ее текстам.

Спросил мудрец у Духа разума: «Как и каким образом создал Ормазд творения и создания? Как и каким образом он сотворил амахраспандов [бессмертных святых] и Дух разума? Как выродились лживый Ахриман, дэвы и демоны?» [70]

На что Дух разума ответил: «Творец Ормазд создал творения, создания, амахраспандов и Дух разума из своего собственного света и с благословения Безграничного Времени (Зервана Акарана), потому что Безграничное Время — нестареющее, бессмертное, безболезненное, нечувствительное, нетленное, неуловимое, навсегда и навечно, и никто не может схватить его (и) ослабить его власть. А лживый Ахриман выродил дэвов и прочих колдунов от содомского греха с самим собой. И он заключил с Ормаздом договор на 9000 лет (зим) в безграничном времени, и до завершения (этого срока) никто не может (ничего) изменить или поступить иначе. А когда 9000 лет завершится, Ахриман будет уничтожен и праведный Срош разобьет Хшема, а Михр, Зерван Акарана (Безграничное Время) и дух справедливости, который никогда не обманывает, Судьба и Предопределение разобьют все творения Ахримана и в конце концов даже дэва жадности [демона Аз]» [71] .

70

Чунакова О. М. Зороастрийские тексты. М., 1997.

71

Там же.

Зерван Акарана — абсолют, непостижимый и недосягаемый, с благословения которого демиург Ахура-Мазда создал воплощенный мир, являлся предметом особого почитания и поклонения в среде магов-зерванитов. Именно Зервана Акарана они считали Богом-Отцом, которого никто никогда не видел, а Ахура-Мазду — Богом-Сыном, посланниками которого в физическом мире являются Заратуштра и Саошьянты (Спасители), которые должны прийти за ним.

Как уже говорилось, Зерван упоминается в Авесте («Ясна» 72.10, «Видевдат» 19.13) и встречается в облике двух Зерванов: Зервана Акарана — «Безграничного времени», и Зервана Даргахвадата — «Времени, чье правление продолжается долго».

В «Ясне» (72.10) Зерван появляется вместе с Тхвашей, составляя с ней пару «Время и Пространство». Различные иранисты переводят

слово «Тхваша» по-разному. Так, согласно Нюбергу, Тхваша озачает «атмосферу», согласно Дармштетеру — «небо», но Биде и Кюмон склонны считать, что Тхваша означает «Пространство». Это мнение представляется более убедительным, поскольку оно очень хорошо согласуется со свидетельством Евдема, ученика Аристотеля, жившего в IV в. до н. э. Евдем — один из немногих классических авторов, кто оставил упоминание о Зерване — Боге времени. Повествуя о персидской религии, он говорит о существе, «которое некоторые называют местом, некоторые временем, и которое объединяет в себе все воспринимаемые сознанием вещи». От него «произошли добрый бог и злой демон или, как некоторые говорят, свет и тьма». Судя по всему, под «местом» Евдем понимал именно Тхвашу — пространство, которое так же, как и время, является необходимым формообразующим элементом Мироздания и которое так же, как и время, может быть ограниченным («карана») и безграничным («акарана»).

В некоторых пехлевийских текстах упоминается также зеркальная дева Вакшья, которая, как и Тхваша, символизирует собой мировое пространство, но не просто пространство, а своеобразную грань между воплощенным и невоплощенным мирами. Согласно персидскому космогенезису, изложенному в «Бундахишне», Господь Ахура-Мазда сотворил небесную твердь в форме блестящего (зеркального) яйца. Ограниченное зеркальной скорлупой, пространство мирового яйца создано как своеобразная ловушка для злокозненного Ахримана. В пределах воплощенного мира, ограниченного зеркальной Вакшьей, имеет силу обычный ход времени — от прошлого к будущему, однонаправленность которого непреодолима для сил Зла, оказавшихся в замкнутом кольце времени — Времени Даргахвадата.

Возможно, в своем свидетельстве Евдем под «местом» подразумевал именно Вакшью, а не Тхвашу, но в данном случае это не имеет принципиального значения. Евдем не был единственным из античных авторов, знакомых с доктриной зерванизма — судя по всему, косвенно упоминает о Зерване и Плутарх, со ссылкой на Феофомпа Хиосского — современника Эвдема:

«Феопомп со слов магов утверждает, что на три тысячи лет по очереди один бог побеждает, а другой бывает побежден, затем три тысячи лет они бьются и сражаются, и один разрушает творения другого; но в конце концов Гадес [Ангра-Манью] исчезнет, и люди станут счастливыми, не нуждаясь в пище и не строя навеса. А бог, устроивший все это, отойдет на покой и будет отдыхать некоторый срок, который для него, как для бога, невелик, но умерен, как для спящего человека».

Последняя фраза этого свидетельства, в котором состояние покоя Зервана уподобляется состоянию сна человека, может быть воспринята как некий отголосок знаменитого гатического стиха, принадлежащего Заратуштре, в котором многие современные исследователи и видят основной посыл для появления идеи Зервана — отца Доброго и Злого духов. Хотя Зерван напрямую не упоминается в Гатах Заратуштры — основоположника маздаяснийской религии, тем не менее намеки на некую первопричину можно обнаружить даже в словах пророка. Речь идет о фрагменте «Ясны» 30.3, где Ахура-Мазда и Ангра-Манью описываются как близнецы. Поскольку язык Гат чрезвычайно труден для понимания, существует несколько различных мнений относительно перевода этого отрывка.

Так, например, Хельмут Хумбах переводит этот фрагмент следующим образом: «Они — два основных намерения, близнецы, которые стали известны как два сна, как два вида мысли, слова и действия, лучший и худший…»

Бартоломе дает следующий перевод: «Два духа вначале, которые обнаружили себя как близнецы в сновидении, (есть) лучший и злой в мысли, слове и деле…» [72] .

В переводе И. С. Брагинского этот фрагмент выглядит следующим образом: «Оба духа, которые уже изначально в сновидении были подобны близнецам, и поныне пребывают во всех мыслях, словах и делах, суть Добро и Зло» [73] .

72

Ван-дер-Варден Б. Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии.

73

Брагинский И. С. Из истории таджикской и персидской литератур: Избранные тексты. М., 1972.