Учение древних ариев
Шрифт:
Страж вечности Вананд открывает двери в Небо перед теми, кто слышит голос своего Ангела-хранителя, называемого зороастрийцами Хэдамом, а жителями Тибета — Идамом. Идам — это частица божественной сущности в каждом из нас. Созерцание Идама и постижение его небесной природы способствует достижению высочайшего духовного состояния, которое буддисты называют просветлением. Феномены ясновидения, телекинеза и другие проявления духовного мира в нашей жизни становятся реальностью для человека, поднимающегося по эволюционной лестнице на пути слияния с Идамом. Гермес Психопомп, выполняющий в греческой мифологии функции водительства человечества на путях жизни и смерти, очень близок персидскому Хэдаму, который ведет человека от рождения к смерти, вверяя его в конце жизненного пути Вананду: Зерван Акарана сменяет Зервана Даргахвадата.
Когда проходит время — наступает вечность…
Лики
Восприятие пространственно-временного континуума как единой, целостной структуры Мироздания привело магов-зерванитов к осмыслению тройственности зороастрийской картины мира (Меног, Ритаг, Гетиг) в контексте «четверичности» пространства (Запад, Север, Восток, Юг) и времени (Прошлое, Настоящее, Будущее, Вечность). Число «четыре» является сакральным числом для почитателей Зервана. Из объединения «тройки», как символа статичности Мироздания, и «четверки», воплощающей принцип динамического развития Космоса, образуются путем сложения магическое число «семь» — число видимых планет «Септенера», а путем умножения — число «двенадцать», определившее количество зодиакальных знаков, а соответственно, и месяцев в году.
Из двенадцати знаков Зодиака зерваниты выделяли опять же четыре наиболее для них значимых и символизировавших все те же четыре формы времени — это Телец (по-персидски «Таран»), Лев («Шагр»), Скорпион («Хаздем») и Водолей («До-Апдан»). Образы именно этих четырех (поистине «магических») знаков Зодиака были запечатлены в памятниках литературы и материальной культуры самых различных цивилизаций.
Очевидно, самым древним и самым масштабным изображением Бога Времени, образ коего сочетает в себе черты всех четырех зодиакальных знаков «неподвижного креста», является знаменитый египетский Сфинкс, украшающий собой комплекс пирамид в Гизе. Вид мощного (семидесятиметрового!) изваяния божества с бычьим телом, львиными лапами и человеческой головой, увенчанной традиционным головным убором фараонов, напоминающим опущенные орлиные крылья, внушает современному человеку священный трепет перед могуществом Времени, застывшего в камне. «Все боится времени, но время боится пирамид» — эта пословица, возможно, была неизвестна Наполеону Бонапарту, увидевшему во взгляде Cфинкса презрение к его величию и приказавшему изуродовать лик Бога Вечности. Прошли годы, честолюбивого завоевателя давно уж нет, а Сфинкс все также безучастно и слегка презрительно смотрит на течение времени и смешные попытки человека вырваться из-под его власти.
Образ египетского Сфинкса проник в малоазиатскую и греческую мифологию, где и был запечатлен в мифе об Эдипе. Согласно мифу богиня Гера в качестве возмездия за совращение Лаем мальчика Хрисиппа наслала на Фивы Сфинкса (чудовище с головой человека, телом льва, крыльями орла и змеиным хвостом), который прилетел в Фивы из глубинных земель Эфиопии. В данном случае земной знак Тельца символически представлен змеем — древнейшим хтоническим символом, а Скорпион — орлиными крыльями, символом победы человеческого духа над страхом смерти. Обосновавшись неподалеку от Фив на горе Фиксион, Сфинкс задавал каждому проходящему мимо загадку: «Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?» Этот вопрос касался трех возрастов жизни человека, то есть трех форм времени: прошлого, настоящего и будущего. Всех, кто не мог разгадать загадку, Сфинкс убивал, символизируя тем самым всепожирающее время. Единственным человеком, сумевшим разгадать загадку Сфинкса, был Эдип, ответивший на поставленный вопрос следующим образом: «Человек в младенчестве ползает на четырех ногах, твердо стоит на двух ногах в зрелости и опирается на палку в старости». Эдип разгадал загадку о времени, и наложенное на Фивы проклятие было снято, а Сфинкс бросился со скалы вниз и разбился.
Этот миф можно считать прямым заимствованием из учения зерванитов, поскольку именно Зервана Акарана (как мы увидим в дальнейшем) часто изображали в образе Бога, сочетавшего в себе черты льва, орла, змея и человека, его же называли «Господином роста, зрелости и упадка», а на бронзовой табличке из Луристана, датируемой VIII веком до нашей эры, изображен Зерван в окружении юношей, зрелых мужей и стариков, символизирующих три временных этапа человеческой жизни.
Зерванизм, как мы уже упоминали ранее, оказал сильнейшее воздействие на орфиков — продолжателей дела легендарного Орфея. В орфической теогонии образ Бога Времени принимает очертания уже знакомого нам существа, соединившего в своем облике черты, принадлежащие четырем зодиакальным знакам неподвижного креста.
Орфики — последователи знаменитого Орфея, о котором Прокл заявляет следующее: «Орфей многим воспользовался в области мифов, и все бывшее прежде Урана вплоть до первопричины он выразил при помощи имен, а само неизреченное, вышедшее из умопостигаемых единичностей, он нарек Временем, потому ли, что оно — причина, предсуществовавшая всякому возникновению, или потому, что он излагал становление действительно сущего, — чтобы указать его порядок и превосходство целого над частичным, чтобы соотношение по времени было тождественно с соотношением по причине» [78] .
78
Лосев
В свою очередь, Сириан в «Метафизике Аристотеля» говорит о том же: «Первое и Орфей называл Временем» [79] .
Дамаский описывает его так: «Дракон со сросшимися головами быка и льва, посредине же — лицо бога; на плечах он имеет, кроме того, крылья, а называется он Хроносом Агераосом (Нестареющим)» [80] .
Афинагор, основываясь на орфической «теогонии Иеронима и Гелланика», почти в тех же словах описывает это существо, говоря: «Орфей… пользуется у них доверием в смысле самого истинного богословия; он, которому во многом следует и Гомер, а в особенности относительно богов, этот Орфей производит первое их рождение из воды… Согласно Орфею, началом для всего была Вода. Из воды образовался Ил. А из них обоих родилось живое существо Дракон с приросшей головою льва и лицом бога посредине — между обеими головами — по имени Хронос» [81] .
79
Там же.
80
Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. Теогония и космогония. I. История. Теогония Иеронима и Гелланика.
81
Лосев А. Ф. Мифология греков и римлян. Теогония и космогония. I. История. Теогония Иеронима и Гелланика.
«Рапсодическая теогония», являющаяся, по мнению А. Ф. Лосева, «наиболее зрелым продуктом античного мифологического мышления», в качестве первого начала выдвигала не Землю и не Воду, а именно время — Хронос, породивший из себя два антагонистичных начала — эфир (космос) и хаос. Орфический Хронос — греческий аналог персидского Зервана, породившего демиурга и разрушителя.
Анализируя наследие орфиков, Дамаский писал: «Таково, следовательно, в этих так называемых орфических рапсодиях богословие, в некотором роде относящееся к умопостигаемому. Философы интерпретируют это в том смысле, что вместо единого начала всего они полагают Хронос, вместо двух — Эфир и Хаос, устанавливая на месте просто сущего [мировое] Яйцо».
Это удивительным образом перекликается с учением зерванитов, утверждавших, что предвечно существовал только Зерван (Хронос), он породил из себя двух близнецов, воплощающих противоположные принципы созидания и разрушения — Ахура-Мазду (космос — «упорядоченный» в пер. с греческого) и Ангра-Манью (Хаос). Созданный же Ахура-Маздой материальный мир имел форму яйца, в котором скорлупой была небесная твердь, желтком — Земля, плавающая в мировых водах, то есть в белке космического Яйца.
Зерванизм являлся не только эзотерической доктриной зороастризма — следы его влияния заметны и в других тайных (герметических) учениях античности. В магических книгах, приписываемых Гермесу Трисмегисту, встречается образ некоего бога Айона, чье имя переводится как «время жизни» или «вечность». Запоминающаяся внешность этого божества уже знакома нам по описаниям Хроноса в орфических текстах и по многочисленным изображениям в митреумах, святилищах Митры, в великом множестве разбросанных по всей территории огромной Римской империи. Крылатый львиноголовый бог Айон, вокруг человеческого тела которого обвивается змей, в одном из папирусов величается «Богом Богов» и «Безграничным». В «Книгах Трисмегиста» Айон назван творцом мира, безграничным временем и пространством.
На статуе Айона из Элевсина говорится о нем следующее: «Айон, который остается всегда неизменным благодаря своей божественной природе, который пребывает один на один с миром, который не имеет ни начала, ни середины, ни конца, который не принимает участия в изменении, который сотворил все в божественной природе» [82] .
Айона иногда отождествляли с римским Богом Времени — Янусом, две головы которого смотрят одновременно в прошлое и в будущее. Согласно Овидию Янус был первым из богов, и первый месяц календарного года был посвящен именно ему, что говорит о его особой связи с ходом времени. Существующий григорианский календарь сохранил римские названия месяцев, а традиция празднования Нового года в январе (месяце, посвященном Янусу) сохраняется и по сей день. Раньше дата «1 января» точно соответствовала зимнему солнцестоянию, а согласно схеме пространственно-временных ритмов, рассмотренной в предыдущей главе, зимнему солнцестоянию соответствуют: время года — зима, время суток — ночь, форма времени — вечность, — то есть Зерван Акарана.
82
Ван-дер-Варден Б. Пробуждающаяся наука II. Рождение астрономии.