Учение древних ариев

Глоба Павел Павлович

Кому были явлены как близнецы два первичных духа? О чьем сновидении идет речь? Безусловно, речь идет о сновидении всевышнего Зервана, что представляется очень древней мифологической концепцией, поскольку в ведической мифологии есть весьма близкий авестийскому аналог мифа об основах творения. Согласно ведической традиции, сотворенный мир — лишь сновидение Вишну, в котором два божества — Брама и Шива — выполняют созидательную и разрушительную функции. Некоторые лингвисты в имени индийского божества Вишну видят санскритский эквивалент русских слов «вышний», «всевышний», «высочайший». В составе Тримурти (троицы наивысших богов индийского пантеона) Вишну выполняет функции, родственные роли Зервана в авестийской космогонии, он поддерживает равновесие сотворенного мира, занимая нейтральную

позицию в извечном споре между Брахмой (созидателем) и Шивой (разрушителем) за власть над миром. Вишну находится в состоянии сна, а весь воплощенный мир — не более чем иллюзия-майя, плод воображения, или сновидение Абсолюта.

В переводах «Ясны» К. А. Коссовича и К. Г. Залемана о сновидении Зервана речь не идет, но идея разделения Доброго и Злого духов, как близнецов, присутствует. Для нас это особенно важно, поскольку персидский близнечный миф, впрочем, как и любой другой, предполагает наличие некоего рождающего, первичного по отношению к близнецам начала. Маги-зерваниты видели нечто изначальное, предвечное, непостижимое в образе Зервана Акарана — Бесконечного Времени.

Время — могущественнее обоих творений [Добра и Зла]. Время — истинное мерило деяний. Время благостнее всех благостных. Время разрешает вопросы лучше всех разрешающих вопросы. Наше время преходяще. В установленное время будет сломлен пребывающий в роскоши. Душа не спасется от него ни взлетев ввысь, ни опустившись вниз, ни укрывшись в преисподней [74] .

74

Брагинский И. С. Из истории таджикской и персидской литератур: Избранные тексты. М., 1972.

Этот явно зерванитский гимн в переводе Брагинского дает отчетливое представление о настроениях, имевших место в среде персидских поэтов, философов и ученых того времени. Так, фаталистическая поэзия Омара Хайяма, знаменитого персидского математика и астронома, насквозь пронизана чувством преклонения и покорности перед безжалостным Временем и его величественным творением — Небесным Сводом, чье движение определяет земные судьбы:

В день, когда оседлали Небес скакуна, Когда дали созвездиям их имена, Когда все наши судьбы вписали в скрижали — Мы покорными стали. Не наша вина.

Относительно Времени, которое «могущественнее обоих творений», Хайям высказывался достаточно определенно:

Для того, кто за внешностью видит нутро, Зло с добром — словно золото и серебро. Ибо то и другое — дается на Время, Ибо кончатся скоро и зло, и добро [75] .

Подобных высказываний относительно величия Времени и невозможности человека изменить предначертанное ему Судьбой достаточно много и в знаменитом эпосе Фирдоуси «Шахнаме», и в произведениях других персидских поэтов, что свидетельствует о широком распространении идей астрального фатализма, как логического продолжения представлений о всевластии времени, порождающего и поглощающего собственные порождения.

75

Лирики Востока: Переводы. Омар Хайям. М., 1986.

Уже цитируемый ранее пехлевийский текст «Дадестан-и-Меног-и-Храд»

аккумулирует вышесказанное и подводит черту: «Так как все земные дела происходят по (предопределению) Судьбы и решающего и ограниченного Времени, которое (есть) сам Зурван, могучий долговременный правитель [Зерван Даргахвадата]… в каждом возрасте приходит к тому, кому предназначено то, что должно произойти» [76] .

Cам Господь Бог Ахура-Мазда — творец ограниченного Мироздания, в пределах которого пойман Злой Дух, мыслится как властелин Судьбы и Времени. Ограниченное однонаправленное время является символом его власти над сотворенным миром, и ключ к управлению временем находится в руках Творца.

76

Чунакова О. М. Зороастрийские тексты.

Малоизвестный персидский текст «Десатир», изданный в 1818 году в Бомбее Муллой Ферозом, содержит упоминания о Зерване — времени, находящемся в подчинении Ахура-Мазды: «Все существование видимо ему [Богу] сразу (в один момент), без времени: и от него ничего не скрыто. Совершенство его знания состоит в том, что оно не зависит от времени: время принадлежит его величию и никогда не выступает как прошлое, настоящее или будущее. В целом движение времени и его продолжительность, последовательность событий, сменяющих друг друга, и моменты их разделений видимы Богу в один момент, а не как в нашем знании, которое мы получаем разорванными частями: некоторые события были в прошлом, некоторые видимы теперь, и другие, чье время еще не пришло».

В этом тексте, несомненно, речь идет о Зерване Карана — ограниченном времени, чьи проявления — прошлое, настоящее и будущее — являются весьма условными для Творца, пребывающего в состоянии вечности, то есть Зервана Акарана.

В «Десатире» так же, как и в других среднеперсидских текстах, содержится указание на тесную взаимосвязь между событиями земными и небесными, что является дополнительным аргументом, подтверждающим представления о связи зерванизма и астрологии: «Время — это часть движения Великого рая. Оно устанавливает отношение событий и явлений в мире с движением небес и ходом сфер. И на божественном языке они называют это Зерван».

Необходимо отметить, что зерванитские идеи «Десатира», восхваляющие благие качества Творца земли и небес, нашли свое дальнейшее развитие в песнопениях исламских мистиков. Своей мудростью суфии во многом обязаны своим предшественникам — зерванитам. Но что еще более важно, «Десатир» содержит упоминание о пятнадцати великих Мехабадах — учителях, передающих тайную мудрость из поколения в поколение с незапамятных времен. Из них Заратуштра лишь тринадцатый, а значит, его можно воспринимать, как продолжателя и реформатора уже сложившейся традиции.

В «Десатире» говорится также и о распространении знаний Авесты на Запад посредством передачи древнейшей устной традиции некоему греческому мудрецу (возможно, Орфею или Пифагору), развившему персидские идеи в теогоническом учении о Времени и тем давшему толчок к развитию греческой философской мысли. То обстоятельство, что, согласно «Десатиру», и Заратуштра, и греческий мудрец оказались лишь толкователями и интерпретаторами древних преданий, является возможным подтверждением идеи существования древнейшей системы знаний, принадлежащих некой погибшей цивилизации, хранителями которых и были мудрецы Мехабады.

Рассуждая о сущности зерванизма, невозможно обойти вниманием вопрос, волнующий многих исследователей: где могла возникнуть идея о всевластии Времени, разделенного на светлую и темную части?

В данном контексте небезосновательным кажется предположение о том, что дуалистическая религия Ахура-Мазды, в которой центральное место занимал культ Бога Времени, действительно могла возникнуть в Северном Заполярье. За полярным кругом сутки равны году, и специфическое течение времени делит год на две половины: светлую и темную, что мифологически было интерпретировано древними ариями как противостояние светоносного Ахура-Мазды и темного Ахримана.