Ученик мясника (сборник)
Шрифт:
Портерфилд снова перелистал отчет из Лэнгли. Люди Компании, занимающие должности в газетах и на телевидении, должны быть немедленно сокращены, если обнаружится утечка документов Пентагона. Лучше бы директор не впадал в панику, а просто тихо устранил Донахью. Да, убрать или дискредитировать — это спасло бы положение, просочись информация в печать. Специальная группа уже работала над созданием медицинской карты Донахью, где документально подтверждались периодические курсы лечения в психиатрических больницах, с тех самых пор, когда профессор еще учился в Мичиганском университете. Другая группа трудилась над созданием фиктивной истории его
Следовало решить вопрос, как держать в руках тех, кто забрал бумаги Донахью. Портерфилд снова вгляделся в здание аэропорта. В день через него проходит семьдесят семь тысяч пассажиров. Нет, слежка невозможна. Чтобы предугадать их действия, следует знать, кто они такие.
Портерфилд повертел в руках приглашение — карточку с типографской надписью. Вас с нетерпением ожидают там–то, тогда–то, во столько–то. На сей раз предстоял коктейль выпускников лос–анджелесской ветви университета Корнуэлл в Шератон–отеле, апартаменты номер 702. В другой раз это может быть съезд кардиологов, и все приглашенные будут выглядеть как доктора.
Он легонько постучал в дверь и, когда она отворилась, тихо произнес:
— Ты.
Высокий негр кивнул и тут же подошел к телевизору прибавить звук. Ему под сорок, ничуть не изменился, подумал Портерфилд, а вслух сказал, указывая на круглый стол с двумя бокалами виски:
— Еще кто–нибудь есть?
— Никого. Ну? За те пять лет, что мы не виделись, ты не стал лучше — все такой же упрямый жирный бык. Сядешь?
— Спасибо, Джи Кей. — Взяв бокал, Портерфилд расположился за столом. — И давно ты в Лос–Анджелесе? Ты новый посланник Уоттса?
Глядя на экран телевизора, Джи Кей пожал плечами:
— Я не в Лос–Анджелесе, Бен, и мне абсолютно нечего тебе сказать.
— Понимаю, ты приехал, чтобы доставить мне удовольствие. Ты совсем не обязан это делать. — Он сделал глоток.
— Они допускают ошибки.
— Это им известно.
— Первая — когда по поводу ограбления в университете послали запрос каждому начальнику отделения по внутренним операциям.
— Да, я это остановил. Возможно, слишком поздно, но…
Джи Кей усмехнулся:
— А кто прикончил профессора? Ты сам?
— Нет, для этого я слишком стар. Это вторая ошибка?
— Нет, черт побери, ошибка в том, что об этом знает слишком много народу.
— Ну и что? Что они конкретно могут знать?
— Мы выдвинули рабочую версию, согласно которой профессор, разрабатывавший некоторые детали психической войны, потерял свои бумаги. Его убрали, а бумаги попали в руки тем, кто намерен извлечь из них выгоду. Похоже на правду?
— Примерно.
— Есть шанс исправить положение?
— Сам понимаешь, что бумаги, возможно, уже в Москве. А может быть, они в руках какой–нибудь группки, которая вздумает все опубликовать и передаст материалы в газету, которую финансирует Компания. Все может быть.
— Ты часто думаешь об отставке? — поинтересовался Джи Кей.
— Когда жую на левой стороне. Надеюсь в качестве награды получить вставную челюсть.
— Кое–кого беспокоит, что люди, заполучившие бумаги, знают, как их применить. Я уже получил две просьбы
— Ничего удивительного, — рассмеялся Портерфилд. — Я уже просил директора отозвать таких людей. Большинство вышли в отставку.
Джи Кей отошел к окну.
— Бен, с тобой разделаются. Ответы на эти просьбы прошли через мой отдел, я все видел. Просьбы отклонены, и знаешь, кто подписывал приказы?
— Нет.
— Ты.
— Понятно. Спасибо, Джи Кей, — выдавил Портерфилд.
— Что я могу для тебя сделать?
— То же, что и всегда, что считаешь нужным. Попался тот, кто уверен, что попался. Найди приказы и изготовь бумагу, подписанную моим именем, — как будто я аннулирую свои приказы.
— А что ты предпримешь?
— Может, побеседую с директором.
— Если сможешь попасть к нему.
— Что ты имеешь в виду?
— В тот год, когда меня не было в стране, они производили ревизию. Когда это было?
— В семьдесят пятом.
— Судя по тому, что я вчера наблюдал в Лэнгли, грядет то же самое. Они боятся за директора. Приставили к нему телохранителей. Они боятся, что из–за огласки этого дела кое–кто в Компании решит, что настало время взять все в свои руки.
Глава 15
— Где это мы? — поинтересовалась Маргарет.
— Видишь надпись? — Китайчик Гордон высунул в окно локоть и включил левый поворот.
— Какую?
— Да вот — «Стоянка сзади». — Он махнул на пятифутовую вывеску, горящую алыми неоновыми буквами. Вывеска самого бара или ресторана не горела, поэтому название можно было прочесть лишь при дневном свете.
— Прелестно.
Китайчик выехал на темную аллею и припарковался около пятнисто–серого «шевроле» 1968 года. Выйдя, Маргарет обнаружила, что стоянка представляет собой огромный прямоугольник, окруженный стенами, в углах которого беспорядочно брошены пятьдесят — шестьдесят машин.
— Выглядит как плацдарм для уничтожения.
— Просто конец недели, — пояснил Китайчик. — Надо будет нам выехать отсюда пораньше, до того, как начнется всеобщий разъезд, так что самое интересное мы пропустим.
— С большим удовольствием пропущу.
— Если мы хотим встретиться с Иммельманом, то это здесь. Мамашу Мейсон он навещает только по четвергам.
Они толкнули дверь и окунулись в спертую прокуренную атмосферу. Где–то надрывался тенор с южным акцентом, перекрывавший аккомпанемент бас–гитары. Невольно содрогнувшись, Маргарет оглядела темноватое помещение, похожее на пещеру, через которое тянулся длиннейший мраморный бар с семью барменами. Черную закопченную стену подпирала четверка мужчин с выправкой и тяжелым взглядом копов. Вокруг расставленных там и сям столиков публика веселилась, пила и пела, музыка так грохотала, что уже не воспринималась как музыка, казалось, будто находишься внутри какого–то механизма с работающими полуразбитыми поршнями и шестеренками. Маргарет проследовала за Гордоном сквозь стену полупьяных мужчин, близко вдыхая запах пота и сигарет, исходивший от их ковбоек, ориентируясь на маячившую впереди спину Китайчика, за которую ей хотелось ухватиться, чтобы не пропасть. Один мужик, орущий какую–то песню, приостановился, чтобы выдохнуть ей вслед вместе с запахом пива и курева: «Ты уже получила все, что хотела, крошка?»