Ученик. Второй пояс

Игнатов Михаил Павлович

Алые круги перед глазами исчезли, сменившись тёмными, но открыв мне смутно видимых Ксилима и бледную Зору, которая всё так же стояла в шаге от него.

Ещё несколько вдохов мне понадобилось, чтобы понять, о чём говорит Ксилим. Тьма? Но ведь она была заключена в надёжную тюрьму Жемчужины. Понадобился бы день, самое малое, чтобы тьма разъела её стены.

До меня доходит. Ксилим. То, чем он причинял мне боль. Дарсов ублюдок. Его техника что-то сделала с Жемчужиной.

– Отвечай!

С этим воплем Ксилим снова надавил

на клинок в моём теле. Я с ненавистью уставился на него сквозь пелену тьмы, что лезла из глаз:

– Нет. Я не из Поющих. А тьма – это рана с того дня, когда я сжёг жизнь, чтобы выжить. Тогда она едва меня не убила. А сегодня ты выпустил её, разрушив все мои труды. И это ваш Орден я должен был сделать сильным?

Ксилим сузил глаза:

– Что ты несёшь? Ты ещё и недоволен, как я с тобой обращаюсь? Взгляни вокруг. Ты видишь, что случилось с нашим Орденом?

– А я здесь причём?!

Ксилим снова стиснул зубы, под его короткой бородкой вспухли желваки на скулах. Наконец он выдохнул:

– Ладно, это буду решать не я.

Вырвал из меня меч. Но сковывающая техника всё так же держала меня на ногах, превратив в статую. Ксилим буркнул:

– Ты, Зора, тоже идёшь со мной.

Она кивнула, шагнула было к нему, но вдруг охнула:

– Файвара! Я не могу оставить её здесь.

Ксилим оборачивается:

– Что? Где она?

Мгновение и Зора поднимает с земли и свой кисет, второе мгновение и на руках у неё появляется тело. Ксилим сквозь зубы ругается:

– Как же так? Тола, где же ты был?

Зора всхлипывает:

– Я поняла так, что он был рядом, но не успел. Ещё и ранил её. Римило старался, но не сумел спасти её.

Ксилим обернулся:

– Римило?

Я лишь кривлю губы в усмешке:

– Но ты можешь считать, что это я убил её. Одной виной больше, одной меньше.

Зора охает:

– Римило!

Я желчно добавляю:

– Правда, сам Тола так не считал. И улетел искать виновных в другом месте.

Ксилим меняется в лице:

– Что? О чём он думал? Как он…

Делает шаг в сторону, спохватывается и замирает на месте.

– Его уже не догнать. Будь проклят тот, кто всё это провернул. Он знал, куда бить, – переведя взгляд на меня, Ксилим с угрозой добавляет. – И лучше бы это оказалась не твоя вина. Глава Шандри сумеет докопаться до истины.

Я захожусь в смехе:

– Если раньше выпущенная тобой тьма не сожрёт меня.

Ксилим же лишь зло цедит:

– Даже не думай, что сумеешь так легко уйти от наказания.

Эпилог

Ксилим тащил меня за собой, едва ли не как мешок с камнями или плотно набитую вязанку из плетей Багрянки: небрежно, даже не оглядываясь. Оставалось радоваться, что техника, которую он использовал, чтобы удерживать меня в воздухе, словно куль, точно повторяла его путь и не пересчитала моей головой все повороты, по которым мчался Ксилим.

Тьма

то и дело застилала взгляд. Тело, ещё помнящее невидимые крючья, саднило так, что хотелось сжаться в комок, обхватив себя руками, и попытаться смирить эту нудную, тянущую боль. Но я сейчас был не только стиснут техникой, превращён в статую, но и скован. Поверх моих наручей сомкнулись кандалы. Тёмно-красные, предназначенные для Мастеров.

В другое время я бы, тренировавшийся с цепочкой работы безвестного кузнеца, жалкого прислужника Тёмного, лишь посмеялся бы. Кандалы для Мастеров не остановили бы меня. Но что-то сейчас для смеха не осталось сил.

Как всё глупо вышло…

Наконец наш бег по каменным лабиринтам закончился, мы оказались под открытым небом в чаше крошечной долины. Вокруг валялись десятки искромсанных туш Богомолов. И не только. Тут и там взгляд выхватывал тела в халатах послушников, служителей и даже попечителей.

Победа дорого обошлась Ордену.

Зора снова зажала себе рот, уткнулась взглядом под ноги, стараясь не глядеть по сторонам.

Ближе к середине долины Ксилиму пришлось перепрыгнуть настоящий вал из туш Богомолов. Такого я не видел и под Приютом, где техника сектанта-Повелителя смела со своего пути его же подчинённых.

Правда, и каждая из туш Зверей здесь больше человека раз в шесть, а то и восемь.

В центре вала обнаружилась огромная, покрытая сеткой трещин, друза из хрусталя в четыре человеческих роста, и туша Богомола, лишь на фоне друзы кажущаяся небольшой, но каждый шип на теле которой был длинной с цзянь. И эта огромная туша была разрублена надвое.

В стороне замерла одинокая фигура человека в золотом халате. Он стоял спиной к нам перед странного вида серым камнем в его рост высотой. Чужеродным, не к месту здесь камнем.

На миг всё снова заволокло тьмой, а затем я услышал срывающийся голос Ксилима:

– Глава! У гонга Ущелий я поймал человека, что долго скрывал свою истинную внешность и силу, выдавая себя за ученика Академии. Я виноват перед Академией и Орденом. Долгие месяцы я подозревал его, испытывал, проверял его прошлое и путь к нашим стенам, но так и не схватил. Я готов принять наказание, глава. Этот человек причастен к разрушению Сердца Ущелий и всему остальному.

Комтур Шандри, а никем другим фигура в золотом халате быть не могла, вздохнул:

– Думаешь, Небо решило дать нам шанс? Спланировать подобное, пройти через все формации, убить стражу, приманить Царей ровно к мигу разрушения Сердца, да ещё и скрыв их за пеленой от стражи, а потом так глупо попасться тебе в руки? – Шандри повернулся. – Виновник уже в тысячах…

Шандри замолк, впился в меня взглядом. Я ответил тем же. Впервые я стоял так близко к главе Академии. И впервые видел за его спиной раскрывающий крылья герб Стражей. С двумя длинными перьями в хвостовом оперении.