Ученик
Шрифт:
Кореец одобрительно хмыкнул, увидев место предполагаемого размещения турника, и немедленно задал вопрос:
— А турник?
Ему было немного неловко показать и объяснить то, что он придумал использовать в качестве турника.
Безусловно, найти отрезок гладкой никелированной прохладной на ощупь трубы было бы здорово, но он не смог придумать, где можно было бы раздобыть такой кусок.
Единственная мысль, которую он не смог отбросить после обдумывания различных вариантов, было приспособить для этих целей кусок клюшки.
Да, хоккейной клюшки.
У
Апофеозом его конькобежной карьеры была покупка клюшки.
Ударная часть у нее была абсолютно плоской — он не знал тогда, что нужно специально распаривать древесину над кипящей кастрюлькой и сгибать ее для достижения нужной формы, он только видел, как все играют клюшками с изгибами, красиво в несколько слоев обмотанными синей изолентой. Он действительно вышел однажды поиграть в хоккей — и его, к немалому удивлению, даже приняли в игру, несмотря на нелепые валенки с коньками, пристегнутыми кожаными ремешками, и клюшкой без модного изгиба для достижения мощного и эффектного удара по воротам.
Он и ворота-то толком не разглядел за то короткое время, что находился на поле — практически сразу после выхода на каток он упал, поскользнувшись, и когда поднимался, неловко опираясь на клюшку — ему в лоб попала шайба…
Сейчас клюшка лежала перед ними — дабы не оставить ей никаких шансов он еще вечером решительно отпилил пилой по дереву ударную плоскость и сейчас она представляла собой просто ребристую палку нужной длины.
Кореец резко взглянул на него и спросил:
— Это ты планируешь использовать для турника? И сжал палку в руках — казалось он прислушивается к ощущениям.
Он молча кивнул.
— Даже лучше, чем могло бы быть, — произнес Кореец непонятную фразу и продолжил — а мы прямо сейчас и закрепим. После этих слов Кореец эффектно крутанул палкой вокруг себя, будто прислушиваясь к ощущениям — это не казалось рисовкой — действие было машинальным, но таким эффектным и красивым, что он затаил дыхание и невольно открыл рот. Но ничего не сказал.
Возились они не очень долго — набивая на косяки куски деревяшек для того, чтобы закрепить клюшку в нужном положении и когда закончили, у них получился вполне симпатичный турник — только не круглый в сечении, а прямоугольный.
Потрогав его рукой и проверив, насколько крепко сидит в подготовленных пазах деревянная палка, Кореец объяснил ему —
— Поскольку ты у нас рекордсмен, — начал Кореец, тут они оба усмехнулись, причем, если улыбка Корейца была традиционно лучезарна, он сам хмыкнул скорее скептически, но все же ничто не могло испортить ему настроения в это утро, и даже воспоминания о попытках подтягиваний, вызывавших бурное оживление всего класса не смогли бы омрачить его радости от прошедшей недели. Кореец продолжил:
— Подтягиваться, как я и обещал, тебе не придется, не переживай. Делать тебе будет нужно довольно простую вещь.
Глава 8
— Все, что тебе необходимо — это повиснуть подбородком выше перекладины. И висеть — терпеть и висеть, насколько хватит твоих сил.
— Как же я интересно смогу это сделать? — удивился он.
— Ну, подтянуться-то ты все равно не можешь, — сказал Кореец — поэтому забирайся со стула. Залез, подбородок оказался выше перекладины, повис, и виси.
— А потом?
— А потом, когда поймешь, что устал висеть, и руки разгибаются — разгибай руки, но только медленно, медленно. Резко не спрыгивай, а опускайся плавно. Настолько плавно, насколько сможешь. Понял?
Упражнение показалось ему простым — ну повисеть, подумаешь, делов-то.
— Понял, конечно. А зачем это нужно?
— Говорят, полезно, — сказал Кореец загадочно и улыбнулся. — Ты, главное, считай про себя — один, два, три. Чтобы каждый следующий раз провисеть хотя бы на один счет больше. Пока держишься — считаешь, про себя считай, не вслух, дыхание не сбивай, потом пока опускаешься, разгибая руки, — продолжай считать и, когда уже совсем спрыгнешь, тогда запомни результат и до следующего раза.
— А сейчас пошли заниматься, домашнее задание потом делать будешь.
Когда он вернулся домой, ему казалось, что прошла целая вечность. Все его тело болело. Для отработки техники Кореец обзавелся палкой и периодически стучал по нему — когда он по его мнению допускал ошибки, объясняя это тем, что легкие удары полезны, и вроде бы ему не было больно — но сейчас, когда он стянул с себя грязную и потную майку, ему показалось, что его тело превратилось в сплошной синяк. Очень болели предплечья — Кореец учил его защищаться и имитировал удары нападающих с помощью все той же палки, и объяснял, что при правильно поставленном защитном блоке не должно быть больно, потому что удар нападающего обязательно потеряет свою энергию и погасится.
Видимо, он все делал неправильно — при каждом следующем блоке руки болели все сильней и сильней, а Кореец бил и бил — сверху, снизу, сбоку — а он ставил верхний, нижний и боковой блоки, изнутри и снаружи — все пытаясь погасить энергию ударов, и ему казалось, что он никогда не научится. В какой-то момент пришло ощущение, что все, он больше не может, но сказать об этом почему-то было невозможно, и он продолжал, стиснув зубы, и через некоторое время забывал о том, что совсем недавно не мог пошевельнуть рукой.