Учения дона Хуана - Знание индейцев Яки

Кастанеда Карлос

– С чего я должен начать, дон Хуан, чтобы должным образом задать себе этот вопрос?

– Просто задай его.

– Я имею в виду, есть ли какой-нибудь специальный метод для того, чтобы я не солгал самому себе и не поверил бы в то, что ответ "да", тогда как в действительности он "нет".

– Но зачем ты будешь себе лгать?

– Может быть, потому, что в этот момент тропа будет казаться приятной и радостной.

– Это чепуха. Тропа без сердца никогда не бывает радостной. Нужно тяжело работать даже для того, чтобы ступить на нее. С другой стороны, тропа с сердцем легка. Тебе не приходится работать, чтобы любить ее.

Дон

Хуан изменил направление разговора и оглушил меня идеей, будто мне нравится "трава дьявола". Я вынужден был признать, что я, по крайней мере, испытываю к ней предпочтение. Он спросил меня, что я чувствую по отношению к его олли - дымку. И я должен был признаться, что даже мысль о нем пугает меня до потери чувств.

– Я говорил тебе, что при выборе пути надо быть свободным от страха и стремлений, но дымок ослепляет тебя страхом, а "трава дьявола" ослепляет тебя стремлением.

Я спорил, что стремление нужно даже для того, чтобы встать на какой-либо путь, и что его утверждение, будто следует быть свободным от стремления, не имеет смысла. Человеку нужно стремление для того, чтобы учиться.

– Желание учиться - это не стремление, - сказал он, - это наша судьба, как людей, хотеть знать, но искать "траву дьявола" значит стремиться к силе, а это стремление, потому что ты не стремишься знать. Не позволяй "траве дьявола" ослепить тебя. Она уже поймала тебя на крючок. Она испытывает мужчин и дает им ощущение силы, она дает им почувствовать, что они могут совершать такие вещи, которые никакой обычный человек совершить не в силах. Но в этом же ее ловушка. И следующая вещь, тропа без сердца повернется против человека и уничтожит его. Немного нужно, чтобы умереть, но искать смерть значит ничего не искать.

Глава 10

В декабре месяце 1964 года мы с доном Хуаном отправились собирать различные растения, необходимые для приготовления курительной смеси. Это был четвертый цикл. Дон Хуан просто наблюдал за моими действиями. Он напоминал мне, что надо наблюдать время, понаблюдать и собраться с мыслями прежде, чем сорвать любое из растений.

Как только все нужные растения были собраны и приготовлены для хранения, он стал подталкивать меня вновь встретиться с дымком.

31 декабря 1964 года.

– Теперь, когда ты знаешь немного чуточку больше о "траве дьявола" и дымке, ты можешь более ясно сказать, который из двух тебе нравится больше, сказал дон Хуан.

– Дымок действительно пугает меня, дон Хуан. Я не знаю точно, почему, но у меня нет к нему хороших чувств.

– Ты любишь лесть, а "трава дьявола" льстит тебе. Как женщина она дает тебе ощущать приятное. Дымок, с другой стороны, самая благородная сила. У него чистейшее сердце. Он не завлекает мужчин и не делает их пленниками, точно так же он свободен и от любви и от ненависти. Все, что он требует, так это силы. "Трава дьявола" так же требует силы, но другого сорта. Она ближе к той силе, которая нужна, чтобы быть активным, потентным с женщинами. С другой стороны, сила, требуемая дымком, это сила сердца. Ты не имеешь ее. Но и у очень немногих людей она есть. Вот почему я побольше рекомендую тебе узнать о дымке. Он укрепляет сердце. Он не похож на "траву дьявола", полную страстей, ревности и насилия. Дымок постоянен. С ним тебе не надо беспокоиться, что ты по ходу дела что-нибудь позабудешь.

27 января 1965 года.

19 января я опять курил галлюциногенную смесь. Я сказал дону Хуану, что чувствую себя очень нерасположенным к дымку

и что я боюсь его. Он сказал, что мне нужно еще раз попробовать его, чтобы оценить его по справедливости.

Мы вошли в его комнату. Было почти два часа. Он вынул свою трубку. Я принес угли, затем мы сели лицом друг к другу. Он сказал, что собирается согреть трубку и разбудить ее, и что если я буду внимательно следить, то увижу, как она засветится. Он поднес три или четыре раза трубку к губам и потянул через нее воздух. Он нежно тер ее. Внезапно, он почти неуловимо кивнул мне смотреть на пробуждение трубки. Я посмотрел, но не мог увидеть этого.

Он вручил трубку мне. Я наполнил чашечку своей собственной смесью, и затем взял горящий уголек щипцами, которые я сделал из деревянной вешалки и приберегал специально для такого случая. Дон Хуан взглянул на щипцы и начал смеяться. Я секунду помешкал, и уголек пригорел к щипцам. Я побоялся стучать щипцами о трубку, и мне пришлось плюнуть на него, чтобы снять с щипцов.

Дон Хуан отвернул голову и закрыл лицо руками. Его тело сотрясалось. На секунду я думал, что он плачет, но он беззвучно смеялся.

Действие на долгое время было прервано, затем он взял уголек сам, положил его в трубку и велел мне курить. Требовалось значительное усилие, чтобы прососать воздух сквозь смесь. Она казалась мне компактной. После первой попытки я почувствовал, что засосал к себе в рот мелкий порошок. Он тотчас вызвал у меня во рту онемение. Я видел горение в трубке, но совсем не чувствовал дыма, так, как чувствуешь дым сигареты. Однако, я ощущал, что вдыхаю что-то, что сначала наполнило мне легкие, а затем ринулось вниз, заполняя все остальное мое тело. Я насчитал двадцать затяжек, а затем счет уже не имел значения. Я начал потеть. Дон Хуан смотрел на меня пристально и сказал, чтобы я не боялся и чтобы делал все так, как он говорил. Я попытался сказать "хорошо", но вместо этого издал утробный завывающий звук. Он продолжал звучать и после того, как я закрыл рот. Звук ошеломил дона Хуана и вызвал у него еще один приступ смеха. Я хотел крикнуть "да", но не мог двинуться.

Дон Хуан мягко разжал мои руки и забрал трубку. Я ждал, что он поможет мне лечь, но он этого не сделал. Он просто непрерывно смотрел на меня. Внезапно я увидел, что комната крутнулась, и я уже смотрел на дона Хуана из положения "лежа на боку". С этого момента мои видения стали странно расплывчатыми, как во сне. Я могу смутно припомнить, что дон Хуан много говорил мне, пока я был бездвижным.

Я не испытал ни страха, ни неудовольствия в течение этого состояния, и я не был болен при пробуждении на следующий день. Единственной необычной вещью было то, что я не мог ясно думать в течение некоторого времени после пробуждения. Затем постепенно, за 4-5 часов я стал самим собой.

20 января 1965 года.

Дон Хуан не говорил со мной о моих впечатлениях и не просил меня рассказать ему их. Единственным его замечанием было то, что я слишком быстро заснул.

– Единственный способ не заснуть - это стать птицей или зайцем, или чем-либо в этом роде, - сказал он.

– Как ты это делаешь, дон Хуан?

– Именно этому я и учу тебя. Ты помнишь, что я сказал тебе вчера, когда ты был без своего тела?

– Я не могу ясно припомнить.

– Я ворона. Я учу тебя, как стать вороной. Когда ты научишься этому, ты будешь оставаться бодрствующим и будешь свободно двигаться. Иначе ты всегда будешь приклеен к земле, где ты упал.