Училка
Шрифт:
— Неужели нет никакой надежды? Почему вы молчите?
Мужчина болезненно поморщился и покачал головой:
— Потому что я не должен был говорить с вами таким образом. Вы в этом не виноваты.
— Я должна была догадаться.
— Вы?! Да я могу поклясться, что вы никогда в глаза наркотики и не видели, не говоря уже о том, чтобы их пробовать. Я не прав?
— Я слышала, что наркотики убивают медленно. Но ведь всего несколько недель назад она была совершенно нормальным человеком. В конце августа мы провели вместе
Врач вздохнул:
— Раньше так и было. Наркоманами становились постепенно. Некоторых удавалось спасти. А последнее время это происходит просто стремительно. Сейчас наши умненькие, талантливые мальчики ради интереса умудрились синтезировать новые наркотические вещества, о которых и специалисты знают только понаслышке. Много у нас талантливых ребят, только от этой гадости люди сгорают буквально за несколько дней. Не исключено, что ваша подруга стала жертвой подобного синтезированного наркотика. Вот теперь вы имеете представление об истинном положении вещей. Простите, я не должен был вам этого говорить.
Губы Насти задрожали.
— Как же так? Она занималась спортом.
— Каким?
— Я не знаю точно, в какой-то секции. Они изучали даже восточную философию.
— К сожалению, ваша сестра скорее всего стала жертвой шарлатанов.
— Я могу привести сюда ее сына?
— Лучше не надо, пусть он запомнит ее молодой и красивой.
— Она умирает, да? — Настя с удивлением услышала, как хрипло и глухо прозвучал ее голос.
Врач слегка пожал плечами:
— Никто не сможет сказать наверняка, что будет… но мне кажется, не следует травмировать ребенка.
— Да, вы правы, так будет лучше.
— Давайте я отправлю вас домой, скоро один мой знакомый закончит свои дела, буквально через полчаса. Я попрошу, он довезет вас.
— Спасибо, но я лучше посижу с ней. Она может прийти и себя?
— В принципе это возможно.
— Спасибо.
— За что?
— Для меня всегда было легче знать правду, а не прятать голову в песок, как страус. Я пойду.
19
Долгая ночь казалась нескончаемой. За всю свою жизнь Насте не приходилось переживать такого кошмара, для нее не было ничего страшнее, чем сидеть и молча наблюдать, как медленно угасает ее сестра. Бездеятельность была несвойственна Насте. Но что она могла сделать? Никакие лекарства и деньги не могли спасти Галку. Врачи, как могли, поддерживали жизнь в ее иссохшем теле. Почему она сделала это? Галка, такая жизнерадостная, так любившая жизнь. Такая ласковая и капризная, веселая и щедрая, состоявшая из одних противоречий, но такая привлекательная. Как же могло такое случиться? Откуда взялась эта беда?
Под утро Настя задремала, проснулась она оттого, что вошедший в палату Федор осторожно освободил ее пальцы, сжимавшие Галкину руку, поднял со стула и, обняв за плечи, стал уводить из
— Пойдемте со мной. Вы устали.
— Не надо, я останусь с ней, может быть, она проснется.
— Уже поздно, Настя. Это случилось. Вам сейчас лучше уйти отсюда.
Настя слегка отстранилась от обнимавших ее рук и повернула голову, через плечо стараясь разглядеть Галку.
— Пойдемте, Настя.
— Что я наделала! Если бы я не заснула, она была бы жива. Больные чаще всего умирают под утро. Я должна была быть с ней, а я заснула.
— Прекратите говорить глупости, слышите? — Голос мужчины звучал резко и властно. — Вот, выпейте.
Насте протянули стакан с какой-то противной жидкостью и буквально заставили выпить. Настя подняла голову: рядом с ней стояла склонившаяся к ней медсестра и Федор, засунувший руки в карманы халата. Настя сидела в ординаторской, на узкой кушетке, покрытой белой простыней.
— Вам лучше? — с участием спросила у нее медсестра. Настя молча кивнула головой. — Вы поплачьте, вам станет легче. Честное слово.
Но слез не было. Может быть, они высохли у нее за эту долгую ночь несчастья? Может быть, ее душа выплакала эти слезы? Глаза были сухи и в больнице, и когда она ехала домой. Настя словно окаменела. Единственной ее мыслью было не испугать Кирилла. Как можно сказать мальчику, что он остался сиротой? Какие слова найти? Всю дорогу домой она мучительно думала об этом.
Но Насте ничего не пришлось говорить. Мальчик понял все сам, только взглянув ей в глаза. Она подошла к нему, обняла за узкие хрупкие плечи:
— Прости, Кирюша. Ничего нельзя было сделать.
— Я знаю, это я виноват.
— Чем?!
— Я всегда помогал ей, когда она возвращалась домой и ей было плохо. Я укладывал ее спать, обнимал и укачивал на руках, пока она не засыпала.
— Так в чем же ты виноват?
— Я не смог помочь ей. Она упала в комнате, я не смог донести ее до кровати. Я стал ее укачивать, качал, качал, а она все молчала. Что мне теперь делать, тетя Настя? Куда мне теперь?
— Ты будешь жить со мной, все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Дни потянулись нескончаемой чередой забот и хлопот. Насте приходилось получать документы, оформлять справки, ходить по кабинетам. Может быть, ей стало бы легче, если бы она ходила в школу и видела лица своих первоклассников. С детьми можно забыть любую беду, но, кроме Насти, некому было решать вопросы, связанные с оформлением опекунства. Ирина в это время взяла на себя все вопросы, связанные с похоронами.
Сами похороны прошли довольно быстро и почти незаметно. У могилы топталась группа молодых женщин, сжимая в руках небольшие букетики цветов, играла рвущая душу похоронная музыка. Настя гладила по голове стоявшего рядом с ней Кирилла.