Учитель. Назад в СССР 4
Шрифт:
— И что теперь делать? — Ленька с надеждой уставился на меня.
— Что делать… что делать… — я рассматривал сшитое полотно, прикидывая как быть.
Расстилать самодельную красную дорожку через весь спортзал точно не будем. И дело не в том, что на День Учителя в школу приезжает товарищ Григорян. Рукодельная красота не вписывается в праздничные декорации, который мы с учениками нарисовали, а потом сделали собственноручно.
— Вот что, сворачивайте, убирайте пока в шкаф, — велел я. — Красную дорожку мы используем в другой
Мальчишки сникли.
— Ребята, коврик может внезапно поехать, учительница поскользнётся и упадет — объяснил я свое решение. — Ведь нехорошо же?
— Нехорошо, — взбодрились парни.
— А как же в Москве? — расстроенно спросил Голубев.
— В Москве закрепляют специальными скрепками, так по технике безопасности положено.
— Ну, тогда ладно, — согласился Леонид. — А как же коврики? — тут же уточнил.
— А с ковриками, друзья мои, как и с родителями, придется разбираться самостоятельно, — строго ответил пацанам. — Умели дел наворотить, умейте и за поступки свои отвечать.
— Меня бать точно выпорет, — вздохнул кто-то из компании семиклашек.
— А меня бабка… она третий день коврик ищет… он у нее возле кровати лежал… думал не заметит…
— Вот ты дурак, как же не заметит-то? Раз возле кровати-то…
— Так там жеж два… — пояснил пацаненок. — Я один-то посередине сдвинул, чтоб незаметно было… а она заметила…
Я улыбнулся, покачал головой.
— Мы в ответе за то, что натворили. Каждый поступок несет в себе последствия. Каждый выбор. Вы приняли решение, не подумав о последствиях. Будьте смелыми, примите результат своих действий с достоинством и честью. Честность — лучшее оружие. Один умный человек однажды сказал: действие происходит не от мысли, а от ответственности, — продолжил я беседу.
Мальчишки стояли, насупившись, печально поглядывая то на меня, то на товарищей.
— И что это значит? — уточнил Ленька, пытливо глядя на меня.
— А вот подумайте, а после уроков соберёмся и обсудим, — предложил я.
— Ну… ладно… — кивнул Голубев. — Что стали, давайте скатывать.
— Леня, коврик сложите вот в тот шкафчик. Домой заберете.
— А… можно мы его тут оставим? — поинтересовался Ленька с затаенной надеждой. — Все равно испорчен… — пацан с досадой пнул свернутую дорожку ногой.
— И что мы с ним делать будем? — поинтересовался я.
— Егор Александрович, ну вы же сказали потом используем. Вот и пусть себе лежит, когда потом наступит, у нас уже и дорожка есть, — предложил хитрый Леонид.
Видно было пацанам очень не хочется тащить связанное из десяти ковриков изделие к кому-то домой, расшивать относить домой, и, посыпая голову пеплом, признаваться в содеянном.
— Оно, конечно, можно, да только что родителям скажете?
— А мы не скажем! — звонко выкрикнул Васька Кнут. — Поищут, поищут и перестанут.
— Разве это хорошо, когда ваши домашние будут думать друг о друге плохо? — поинтересовался я.
—
— Ну, вот смотри, коврик из дома пропал?
— Пропал, — подумав, согласился пацан.
— Мама и бабушка думают, что вещь потерялась или украли. Хорошо если потерялся. Но ведь это за уши притянуто, — продолжил размышлять вслух.
— Почему? — уточнил Васька, довольный своей идеей, что врать родителям не придется, если коврик не приносить.
— Потому что потерять коврик в доме очень сложно, практически невозможно. А если украли, тогда что?
— Что? — послушно повторил Василий.
— Тогда получается, у нас на селе воры водятся, которые ходят по домам и воруют коврики с веревок, где белье сушится. Но ведь коврик не стирали? — уточнил я.
— Не стирали, — подтвердил пацан.
— Тогда получается вор проник в дом и украл коврик. Значит что?
— Что? — тут уже влез в разговор Ленька.
— А ты подумай, — предложил я.
Время поджимало, в пионерскую комнату уже начали заглядывать старшеклассники. Десятый класс наводил последние штрихи перед началом встречи учителей и проверял все ли готово к праздничной линейки. Но уйти просто так, приказав избавиться от инициативы, я не мог.
— Ну… тогда мамка к участковому пойдет… — задумчиво протянул Ленька. — Он искать начнет…
— И найдет, — огорченно вздохнул кто-то из компании.
— Найдет — это уже второе дело. А самое важное в этой истории что? — продолжал я допытываться у ребят.
— Что мамка про вора подумает? — робко поинтересовался кто-то.
— Верно. А дальше что?
— А дальше… ну… участковый?
— Это мы с вами по кругу идем. Подумайте хорошенько, если мама решит, что в дом забрался вор, что мама дальше подумает? — допытывался я, по очереди глядя на каждого пацана.
Мальчишки стояли, крепко задумавшись. Кто-то действительно решал задачку, кто-то просто сопел за компанию.
— Тогда мамка решит, что сосед спер, значит, соседу верить нельзя… а какой сосед непонятно, значит, всем соседям верить нельзя? — неуверенно выдал Леонид.
— Правильно, Леня. Пойдет слух, и соседи перестанут доверять друг другу. А разве это хорошо? — уточнил у заводилы.
— Нехорошо, — согласился расстроенный Ленька.
— Поэтому родителям надо сказать правду. Обязательно, — мягко, но настойчиво подводил я мальчишек к главной мысли.
— Ремня получим… — вздохнул кто-то тоскливо.
— Так за дело же… — буркнул Ленька. — Башкой думать надо… а не жопой. — выдал итоговую резолюцию Голубев.
Я скрыл улыбку, покачал головой.
Ленька смутился, покраснел и проворчал:
— Извините, Егор Александрович.
— Егор Александрович! Доброе утро! — раздался звонкий голос Ниночки Валентиновны. — Ой, а что это тут у вас? — воскликнула девушка, с изумлением разглядывая понурых пацанов, свернутый в рулон красный коврик.