Учитель
Шрифт:
Кристина прекратила жевать. Она глянула на учителя исподлобья, с усилием проглотила кусок колбасы и ответила:
– Мама. От неё у меня нет секретов.
– Похвально. Обычно девушки в вашем возрасте скорее доверят свои тайны подругам, чем матерям. Хотелось бы мне познакомиться с этой женщиной. Убеждён, она неординарная личность. Как часто она приезжает к вам на выходные?
Кристина подавилась картошкой и тяжело закашлялась. Макинтайер немедленно подхватил с подоконника стеклянный стакан, наполнил его водой и подал, обеспокоенно всматриваясь в раскрасневшееся от спазмов лицо. Когда девушка, наконец,
– Мама не приезжает. У неё много дел, – тут девушка не соврала.
Теодор кивнул, но не столько ей, сколько своим мыслям, затем продолжил допрос:
– То есть о вашем увлечении писательством она тоже знает, – Кристина кивнула. – И одобряет, – мужчина вопросительно возвёл бровь.
– Я не пишу чего-то, выходящего из ряда вон. А моя мать, – она на секунду запнулась, подбирая слова, – моя мать познала жизнь во всём её многообразии, чтобы стыдиться того, что я делаю. – Кристина подняла голову и внимательно посмотрела на мужчину. В его облике теперь сквозило неподдельное желание продолжить разговор. Он ждал, что она скажет ещё что-то, но девушка не торопилась. Она с напускным безразличием закинула в рот картофелину и стала жевать, не смущаясь направленного в её сторону пристального взгляда серо-зелёных глаз.
– Вас удивило, что я читаю женские романы. Почему? – спросил Теодор, так и не дождавшись продолжения.
Кристина ответила с набитым ртом:
– Потому, что мужчины далеки от того, что пишут в подобных книгах.
– Что вы имеете в виду?
– Думаю, вы понимаете.
– Правда, не понимаю. Поясните, прошу, – он скрестил руки на груди, откидываясь на спинку стула.
Кристина снова ощутила предательское волнение где-то в животе:
– Любовные романы пишутся для женщин, – медленно начала она, выверяя каждое слово, – они немного восполняют то упущение, которое преследует большинство из них в реальной жизни. – Она почувствовала, как краснеет и поспешила остановиться.
– Стало ещё более непонятно.
– Боже, – Кристина нервно потёрла пальцами переносицу, – мужчина и женщина очень разные. – Снова начала она откуда-то издалека.
– Не поспоришь.
– И они по-разному любят, – девушка зачем-то поводила в воздухе руками, будто, пыталась что-то изобразить.
– Интересно, – Теодор задумчиво почесал подбородок.
– Так вот, женщинам не хватает того, чего мужчинам более, чем достаточно.
Теодор согласно моргнул, изображая жгучий интерес и ожидая продолжения.
– Слушайте, не морочьте мне голову, – не выдержала девушка. – Вы взрослый человек, всё лучше меня знаете. Вам, похоже, нравится меня смущать.
– Очень нравится. Вы так мило смущаетесь, – мужчина уже сидел, подперев рукой голову и добродушно улыбался.
– Ну, знаете ли!
– Подождите, – Теодор выставил руку вперёд, вспомнив о чём-то, затем быстро поднялся и подошёл к старому чемодану, стоявшему за печкой. Видимо, в этом доме он выполнял роль шкафа. Мужчина присел возле него, раскрыл, порылся в содержимом, вынул что-то и стремительно вернулся, вновь усаживаясь напротив.
– Кажется, я вас понял, – сказал он. – Но вот только все ваши красноречивые объяснения бьются в дребезги об вот эту вот книгу, –
Кристина кашлянула. Хотелось уползти под стол и забиться в угол от всей этой откровенности.
– Примерно так, – сипло выдавила она.
– А вот месье Дюма с вами не согласен.
Кристина только теперь изволила опустить взгляд на обложку лежащей перед ней книги. На ней была изображена полуобнажённая юная девушка. Она восседала на постели в манящей позе и призывала кого-то, кого не удостоили чести изобразить рядом. Самые интимные части её тела прикрывала незатейливая драпировка ткани, на столике возле кровати сияло бархатистым светом вино, налитое в прозрачный бокал. «Роман о Виолетте» Александра Дюма в своё время наделал много шума. Но годы прошли и теперь все произведения автора принято было считать классикой, а потому никто не находил зазорным желание ознакомиться с таким вот практическим руководством по искусству любви. И всё же почтенные горожане и матери семейств не афишировали сие произведение на широкий круг. Чаще всего книга хранилась в глубинах туалетных столиков или под незатейливым самодельным переплётом простенькой бумажной обложки.
Кристина неуверенным жестом, боясь, видимо, обжечься заключённым в книге огнём, двумя пальчиками ухватилась за край и раскрыла её. Она прочитала короткую аннотацию, после чего откинулась на спинку стула, тяжело выпуская воздух из лёгких.
– Неужели вы не читали? – Теодор искренне удивился. – На фоне действительно запрещённой литературы тут всё более-менее скромно.
– Нет, не читала, – холодно ответила девушка.
– Тогда возьмите, – предложил Теодор. – Вы убедитесь в том, как ошибочны ваши суждения. Для того чтобы делать выводы в вопросах отношений мужчин и женщин, надо иметь в этом хотя бы минимальный опыт, а вы, судя по категоричности суждений, опираетесь на предубеждения или чьи-то сторонние мнения.
У Кристины перехватило дыхание. Ей захотелось бежать прочь от всех этих интимных разговоров. Теодор, будто бы, видел насквозь её волнения и без стеснения всякий раз добивался от неё откровенности. Понемногу, шаг за шагом он подбирался к самым сокровенным её мыслям. Она с усилием проигнорировала выпад. Собравшись с силами, ответила:
– Что, если у меня найдут эту книгу? Я не смогу скрыть её от девочек.
– Читайте здесь. У вас вся ночь впереди.
– Вы такой бесстрашный, – сказала она с иронией. – А что, если я доложу госпоже Готфрид о том, какие книги вы даёте почитать ученицам?
Теодор сдержал смешок.
– Она удивится, конечно. Но самое большее, что она сделает – уволит меня, и вы останетесь без учителя литературы.
– Что ж, ладно, – Кристина кинула на мужчину укоризненный взгляд. – Видимо, я должна быть вам благодарна за столь своевременное просвещение. А насчёт того, кто дал мне запрещённое издание, скажу только, что это точно был не кто-то из школы, – Кристина явно была довольна тем, как выкрутилась из ситуации. Однако, её не намеревались оставлять в покое.