Удачи, милый
Шрифт:
— Уйду, — произнесла я сквозь пелену слез, — но сначала хочу рассказать правду. Выслушай меня.
— Еще чего. Слушать? Тебя? Ты прислуга в доме моей бабушки, — отвернулся он, забирая со стола графин с водой.
— Постой, Андрей, — не сдерживая импульсы, схватила я его за руку, заставляя остановиться.
Белов скривил губы, словно ему были противны мои прикосновения. Будто я была не той, кого он целовал час назад в коридоре с неистовой жадностью. В это мгновение напоминала ему, наверное, жалкого слизняка, но мне необходимо было оправдать себя. Никто не отменял
— Прибереги свое красноречие, Морева, для какого-нибудь наивного идиота типа твоего стриптизера. А я тебя видеть не желаю.
— Отлично, — всплеснула руками безнадежно, — ну и катись к дьяволу.
Стянула с себя фартук, всунув его в руки Андрею. Да пошел он!
Чувствовала лишь острую боль под ребрами и нехватку кислорода, перед глазами стоял туман, мне безумно сильно хотелось вырваться из этих стен. Но сначала требовалось хотя бы попрощаться с Ниной Яковлевной. Взять себя в руки и сказать «до свидания».
Где-то очень глубоко, на самом донышке души, наверное, еще теплилась во мне надежда, что все как-то рассосется само собой, но логика вторила об обратном.
Мне не было места здесь. И глупо было рассчитывать, что такой, как я, когда-нибудь повезет!
Все девятнадцать лет не везло и по щелчку пальцев ничто не могло измениться.
Глава 24. Андрей
Оказывается, много и не надо, чтобы возненавидеть весь мир. Достаточно просто разочароваться в человеке, которого считал не таким, как другие. Видел различия между ним и своим кругом общения, может, что-то и не принимал, но старался понять, объяснить себе, что существует и другая сторона жизни, где нет мишуры, где ценится душевное тепло, а не марка ботинок на тебе.
Я, черт подери, пытался стать ближе, чтобы хотя бы самому себе объяснить, почему меня так крыло, когда Морева оказывалась рядом. А она… Она показала, что ничем не лучше, тех безмозглых куриц, что крутились возле, норовя залезть мне в карман.
Лучше бы я не видел этот браслет. Взяла и взяла, хрен с ним. Но у нее ведь наглости хватило непросто украсть, но и заявить, что она всего лишь мимо проходила. Лживая стерва! А я тоже идиот, выгородить ее пытался, да пошла она…
Не хотелось думать ни о чем. Лечь бы, да проснуться лет так через двести, когда память сотрет все ненужное, словно ничего и не было.
Однако перед глазами так и стоял ее образ, ни сон, ни алкоголь не помог. Я, как придурок, сидел на полу в собственной комнате и таращился в стену. Забил на учебу, на уговоры бабули, а потом и запугивание, что она позвонит папаше и тот приедет воспитывать маленького мальчика, которому перевалило за двадцать.
Мне было плевать. Абсолютно на все.
Катя после нашего разговора ушла. Не знаю, что она сказала бабушке, но старая проныра даже не заикалась о ней, словно Моревой никогда и не было в этом доме. А я крутил в руках золотой обруч браслета, мысленно проклиная все на свете: и семью свою, и обстоятельства, и собственную душу. Там творилось что-то невероятное, в первый
Мобильный разрывался битый час. Юля трезвонила, будто бы случилось стихийное бедствие, а я был не в курсе. Не хотел говорить, не желал слышать пустой треп о подружках, скидках в ювелирном или какие все козлы вокруг. Злился, ощущая, как задыхаюсь в своем маленьком мирке, но вырваться из этой скорлупы не спешил. Лучшими товарищами в какой-то миг мне стали бутылка пятизвёздочного и альбом с фотографиями. Пролистывал страницы и понять не мог, как из того голубоглазого мальчонки вырос такой здоровый говнюк. Где произошел сбой, на каком этапе?!
Лучи закатного солнца последним бликом скользнули по стене спальни. А мой телефон снова ожил. Выругался сквозь зубы, едва не выбросив мобильный в окно, но заметил, что на дисплее высветилось имя друга.
— Куда пропал? — поинтересовался Денис, пытаясь перекричать биты на заднем фоне.
— Расслабляюсь, — пробурчал я, потирая висок.
Голова гудела, словно кто-то рядом ударил битой по пустому чану. Хотелось сжать ее в ладонях, чтобы унять эту мигрень, но ничего не выходило.
— Не увлекайся, — заботливо пробормотал приятель. — Тебя в универе потеряли уже все. Ты пропал. Сокола нет. Катька тоже не появляется. Решил узнать, может, вас какая хворь подкосила.
— Не упоминай при мне имя этой заучки, а то во рту сразу вязать начинает, — усмехнулся я, не зная, кого на самом деле хотел обмануть: себя или все-таки Королева, которому по большей части было вообще параллельно и на Катьку, и на происходящее вокруг.
— Без проблем. Белов, выползай уж из своей норы, а то пропустишь самое интересное.
— Что случилось-то? Мне досрочно решили вручить диплом?
— Нет, — засмеялся Денис, — я по секрету ляпнул девчонкам, что парень Моревой зашибает бабки, крутя задом у шеста, а они не поверили сначала, ну я им видео и показал.
— Черт, Дэн, мы же договаривались, — поднимаясь с пола, прорычал я в трубку, приходя в ярость оттого, что друг проигнорировал мою просьбу.
— Да забей, Андрюх, так наши фифы заинтересовались и решили своими глазами увидеть, чего б парню и не подзаработать. Сейчас напихают ему купюр в плавки.
— И заодно разнесут по универу слухи, — взъерошив волосы, процедил я, представляя, что может произойти уже завтра.
— А тебе не пофиг? Подумаешь, какая-то мышь серая… Возможно, она сама чем-то промышляет, а мы и не в курсе.
— Заткнись, Королев, — ощущая, как растет во мне беспокойство, заявил я, вмиг став серьезным.
Хмель словно рассеялся весь, позволив на секунду взглянуть на все трезвым взглядом, но одновременно новая волна накрыла меня с головой, стоило взору упасть на драгоценные камни браслета.
— Знаешь, — начал я, строя гримасу своему отражению в зеркале, — впрочем, не мое это дело, и не твое тоже. Если хочешь, можешь, это видео залить прям в чат факультета. Пусть остальные полюбуются, какого мачо отхватила главная зануда.