Удачливый крестьянин

де Шамбле?н де Мариво? Пьер Карле

– Подойди, дитя мое, – подозвала меня госпожа де Фекур, – знаешь, ведь ты ужасно рассердил Фекура; он о тебе и слышать не хотел; в лучшем случае он услал бы тебя в провинцию.

– Что ж делать, – ответил я, – мне отдавали кусок, отнятый у несчастного человека, за которого просила его прелестная жена. Мог ли я спорить с красивой женщиной за этот кусок? Мог ли бы я отнять, например, у вас что-нибудь такое, что вам дорого? Конечно, нет; я не способен на такую жестокость, и если это для меня единственный способ разбогатеть, то я никогда не буду богатым.

– Так она очень хороша,

эта д'Орвиль? – перебила меня больная; – Я вижу, она тебе понравилась. Признайся честно, ты немного увлекся? Сколько ей лет?

– Двадцать, – ответил я.

– Ах ты, плутишка, – сказала она, приподнявшись на кровати, – теперь я понимаю твое великодушие. Пусть Фекур считает его неуместным; что касается меня, я нахожу ему оправдание в красивых глазах и молодости этой дамы, а причину – в твоем сердце. А что скажет мадемуазель Абер? Бедная женщина! Вот как, вот как. А знаешь ли ты, что моя жизнь все еще в опасности?

– Меня это просто убивает, сударыня, – сказал я, – от всего сердца желаю вам скорее поправиться.

– Так ты меня все же немножко любишь? – сказала она. – Вчера я исповедалась; неизвестно, не станет ли мне хуже. Что делать, надо смириться. Господь милосерд, я уповаю на его милость. А ты мне нравишься. Где ты пропадал эти два дня? Нехорошо быть таким ветреным и забывать своих друзей.

Я с восторгом ухватился за этот предлог еще раз похвастать своим приключением. Я думал, что подробный рассказ о стычке с тремя негодяями возвысит меня в ее глазах и говорил с напускной скромностью, в которой была большая доля тщеславия; но я плохо знал госпожу де Фекур: немного больше, немного меньше мужества – ей это было безразлично. Ее заинтересовал только мой якобы случайный визит в дом господина д'Орвиля.

– Повезло тебе, – заметила она. – Но, я вижу, ты ни о ком не можешь думать, кроме этой женщины!

– О нет, ничто не заслонит в моем сердце благодарности к вам за все то, что вы для меня сделали…

– Ах, ты научился говорить комплименты, – возразила госпожа де Фекур. – Это совсем ни к чему. Ты мне нравишься, мой черноволосый мальчик, и я рада оказать тебе услугу; лишь бы мне выздороветь: уж я бы заставила моего деверя помочь тебе. Подойти поближе (я стоял несколько поодаль от ее кровати). Ты все еще робеешь. Неужели я так изменилась? – продолжала она, поправляя прическу.

При этом приоткрылись ее плечи и грудь.

– Садись сюда, – добавила она, указав на кресло, стоявшее у кровати, – чувствуй себя свободнее, я ведь сказала, что ты мне нравишься.

Говоря так, она то и дело поглядывала на свою грудь, а потом на меня, довольная тем, что мой вспыхнувший взгляд был прикован к ее прелестям.

– Знаешь, ведь ты опасный человек, – сказала она. – Но если я умру… Ах, господь милостив.

– Сударыня, гоните от себя черные мысли, мне больно это слышать, – запротестовал я с жаром.

– Славный мальчик, он жалеет меня.

При этих словах она протянула ко мне руки, я немного подался вперед и вдруг прильнул губами к ее пышной груди, не в силах от нее оторваться; но тут в дверях раздался какой-то шум, и я отпрянул назад.

Мой порыв нельзя, конечно, приписать любви. Но меня растрогали ее слова

о смерти: ведь я был ей многим обязан, а она благодарила меня за сочувствие – вот и вся причина того, что произошло. Есть такие разновидности любви, которые возникают как бы самопроизвольно, под впечатлением благодарности или других чувств, в которых сердце вовсе не участвует.

Я поспешно выпрямился, и хорошо сделал: в комнату входил господин де Фекур в сопровождении врача, которого он обещал привести как можно скорее.

Госпожа де Фекур наспех рассказала этому ученому господину о своей болезни, и в тоне ее голоса слышалось: «Вы шарлатан; кончайте скорее и уходите». Для меня же ее слова звучали иначе: «Как некстати он явился! Только мне улыбнулась надежда на жизнь, как пришел этот убийца, чтобы ее отнять!»

Взгляды, которые дама то и дело бросала на меня, нехотя отвечая на расспросы эскулапа, открыли ему причину ее раздражения не менее ясно, чем ее лихорадочный пульс.

Не знаю, чем бы это кончилось, если бы господин де Фекур не отошел в проем балконной двери и не сделал мне знак приблизиться.

– Я очень рад, молодой человек, что вы еще здесь. Успели вы хорошенько обдумать мое предложение?

– Какое предложение? – спросил я с притворным удивлением. Должен, однако, признаться, что я сразу понял, куда он клонит, но старался увильнуть от ответа, который ему бы конечно не понравился, а меня лишил бы его благоволения.

Желания богачей легко превращаются в неодолимую прихоть; они полагают, что стоит им только чего-нибудь пожелать и сказать об этом, как они уже имеют право получить желаемое. Они привыкли преклоняться перед золотом и не верят, что на эту приманку можно не клюнуть. Людям свойственно судить по себе. Поэтому банкир не сомневается в успехе, когда подкрепляет свои предложения словами: «вы получите награду». Эта формула, надо сказать, кажется им тем неотразимей, чем реже они к ней прибегают. Им и в голову не приходит, что люди могут думать не так, как они.

Весь в плену подобных мыслей, господин де Фекур обратился ко мне со следующими словами:

– Эта госпожа д'Орвиль хороша собой; муж ее, как видно, недолго протянет, его сальдо подведено. Она молода, ей понадобится помощь; скажите ей, что она сможет обратиться ко мне.

– Это предложение, сударь, будет иметь куда больше силы, – сказал я, – если вы сделаете его сами. Я мало знаком с госпожей д'Орвиль: вы покровительствовали ее мужу, вы оставили за ним место, и было бы вполне естественно, если бы вы сами уведомили ее о ваших намерениях. В посредники я, право же, не гожусь.

– Ну, ты, как видно, просто глуп! – ответил финансист. – Я говорю, что ты должен с ней поговорить; я слишком занят, чтобы заниматься ухаживаньем. Объясни ей, что я влюблен, что я не только сохраняю место за ее мужем (пусть она знает, что это делается ради нее), но возьму на себя и все заботы о ней. Вместо всякой благодарности я прошу ее только зайти ко мне послезавтра, и мы обо всем договоримся. Сделай все, но добейся успеха. Ума тебе не занимать, а если окажешь мне эту услугу, то тебе не понадобятся рекомендации ни от моей невестки, ни от кого бы то ни было.