Удалённый аккаунт
Шрифт:
– Видишь этикетку? Она должна быть перевернута.
Краем глаза я заметила, что Евгений внимательно за нами наблюдает. Я замешкалась и он, воспользовавшись, спросил:
– Зачем? И почему вы не снимаете распаковку на видео?
– Снимать каждую посылку занимает слишком много времени, – он нахмурился, а я продолжила, – поэтому мы вскрываем со дна, и если есть недовложение или брак, аккуратно заклеиваем и вскрываем с другой стороны. Так видно этикетку и коробка выглядит невскрытой.
Какое-то время он помолчал, внимательно разглядывая меня голубыми глазами, которые совершенно не сочетались его образом.
– Аферистка, – подытожил он, рассмеявшись, – настоящая мошенница. Где ты
Так ко мне привязалась эта кличка, хотя она мне вовсе не подходила, как мне кажется. У меня были проблемы с законом в подростковом возрасте, о чем мне очень стыдно рассказывать, но теперь я даже дорогу перехожу только на зеленый свет!
А тогда мне и Арине было 15 и 17 лет, мы снова неправильно распорядились деньгами и остались с проездными на автобус и одной сотней рублей на двоих. Временами мы прибивались к не очень хорошим компаниям, и именно тогда нас жизнь свела с бандой несовершеннолетних “шоплифтеров”. В школе бы так учились, думаю я, когда вспоминаю с какой скоростью мы впитали в себя все премудрости магазинного воровства. И так мы были успешны, что однажды к нам обратился один из охранников супермаркета, который мы часто обносили.
– Я знаю, что вы тащите, – обратился он к нам, когда смог подловить нас недалеко от входа, где не было камер. – Да подожди, – он выбрал самого внешне старшего из нас, – я не собираюсь вас сдавать.
Поначалу мы относились к нему настороженно, но, сходив на первое “дело”, которое он нам, как профессиональным воришкам, подкинул, возникло доверие. Схема была проста: он давал нам список того, что ему нужно, а взамен, помимо перечисленных им товаров, мы могли брать то, что хотели. В целях безопасности перед началом операции мы связывались с ним, чтобы он занял место у камер. Конечно, не прошло и года, как мы попались, правда, в другом магазине и исключительно по глупости новичка. Ксюша, – так звали ту девочку, она была на год старше меня, – ощутила безнаказанность с первого же раза и прямо под камерами положила в сумку огромную упаковку с готовыми роллами. Вероятно, она так впечатлилась нашей историей о том, как мы вынесли из того же “Ашана” гантели, чтобы перепродать. Стоило нам преодолеть линию касс, как нас подхватил охранники и отвели в подсобное помещение. Бежать не было смысла, по крайней мере, мне, потому как спортивностью я никогда не отличалась. Через час нас забрали двое сотрудников полиции, приехавшие на древней “Волге”, которую нам пришлось толкать, чтобы она завелась, и нас отвезли в отдел по делам несовершеннолетних.
После постановки на учет в ПДН уже было не до шуток, но дело вовсе не в пожизненной отметке в личном деле. Из-за того случая в школе собрали педсовет, а учителя и без того меня не любили. Для каждого процедура проходила отдельно, сначала был Андрей, – главарь нашей банды, – за ним Ксюша, у которой из-за превышения суммы краденного было заведено уголовное дело, потом Арина, а меня оставили на десерт.
Стоит отметить, что благополучных среди нас не было. Андрей единственный из нас жил с матерью, но у той определенно были какие-то ментальные проблемы. Во-первых, тайну появления сына она держала в огромном секрете, которую так и не раскрыла. Во-вторых, она постоянно таскала Андрея по врачам, навешивая ему все новые и новые заболевания, и все неизлечимые. Он больным не выглядел – относительно высокий, крепкого телосложения голубоглазый блондин, которому нисколько не мешал ни порок сердца, ни какие-либо другие недуги. В-третьих, она была одержима накопительством и экономией настолько, что даже при ее большом заработке, сыну приходилось едва ли не с 10-12 лет самостоятельно зарабатывать на одежду и зачастую на еду, ведь она прятала продукты и устраивала скандалы, если он брал из холодильника что-то без спроса. Я тоже сначала не верила, но стала свидетелем нескольких разборок, когда мы случайно встретили его мать на улице, и та кричала на него за хлеб, которые он доел утром. Такое даже нам, – чужим для опекунов иждивенцам, – показалось странным, так как брать продукты из холодильника или кладовой не запрещалось.
Ксюша росла с бабушкой, ее родители погибли, когда ей не было и пяти лет. Сначала убили отца, а немного позже от болезни скончалась ее мать. Пенсия бабушки составляла не более 15 тысяч рублей, за сиротство
Только я и Арина получали от опекунов на карманные расходы, поэтому, наверное, нас больше всех и мучили на педсовете.
Несмотря на то, что все выходки мы организовывали совместно, лично меня знал каждый преподаватель: там, где другие успевали сбежать, я всегда попадалась. А еще, я не знаю, откуда у меня было такое большое самомнение и куда делась моя дерзость с годами, но даже в вопросах сугубо учебных зачастую я имела собственное мнение и пыталась его отстоять. Поэтому учительница русского языка и литературы, по совместительству моя классная руководительница, ненавидела меня особенно сильно. Мало того, что я спорила с ней о каком-либо произведении, которое мы разбирали, так и проблем от меня было больше, чем от других одноклассников.
– Акаева! – Татьяна Матвеевна вскинула руки, когда я зашла в кабинет, так, будто не ожидала меня там увидеть.
– У вас вроде есть список жертв, чему удивляетесь?
Светлана Алексеевна шикнула на меня.
– Зачем ты вообще в школе учишься? – завуч Анна Ивановна поправила очки на горбатом носу, глядя мне в душу, – чтобы быть воровкой образование не требуется. Или ты еще выбираешь между этим и древнейшей профессией?
Такие по поводу меня были мнения у окружающих. Впрочем, если не уточнять, то я могу считать, что превзошла все их ожидания. То был последний опыт присвоения чужого имущества в моей жизни, но не благодаря их воспитательным работам. Я по-настоящему раскаялась за содеянное спустя несколько лет, когда узнала, что за пропавший товар деньги вычитают из зарплат сотрудников. А еще узнала, сколько за рабский труд в супермаркетах платят.
Я ехала домой на электричке около 10 вечера. Давно стемнело, но поезд еще не выехал за пределы города, поэтому за окном можно было наблюдать высокие дома, улицы и некоторое заброшенные станции, бессмысленно освещенные фонарями. Несмотря на поздний час, люди толпились в вагонах и нависали над теми, кому повезло сесть. Минутой ранее все они бродили по перрону, некоторые, рискуя жизнью, карабкались и перебегали через железнодорожные пути, чтобы не платить на проезд. Парой недель ранее вечером встало все движение диаметра из-за мужчины, который решив сэкономить, спрыгнул на рельсы и угодил прямо под поезд. В лучшем случае здоровье, а в худшем и вся жизнь, за какие-то 65 рублей. Теперь мне стало досадно, что можно обменять жизнь на деньги, но наоборот нельзя. Несправедливо. Я бы отдала все, что у меня есть, лишь бы не остаться одной. Если бы я заплатила врачам, можно было бы спасти то, что осталось от Арины?
Люди в вагоне менялись. Сколько людей прошло мимо меня за всю жизнь? Я выглянула в окно, в мире 7 или 8 миллиардов человек, но ни один из них не Арина. Это невообразимое количество продолжает жить, а она уже нет.
Музыка в наушниках притихла, пропуская уведомление о новом сообщении. Написала общая знакомая в чат “общая частичка наших сердец”. Глупое, слезливое и жалкое название, которое придумала другая подруга Арины. Для нее они были больше друзьями, для меня же просто знакомые лица, мелькавшие время от времени у нас дома или во время совместных посещений баров.
“Мне сегодня Арина снилась” – написала Соня, и за ней последовали остальные с рассказами, как “виделись” с ней. В большинстве своем все гуляли с ней и не знали об аварии, будто ничего не произошло. Я промолчала, мне нечего было сказать. С 21 сентября она мне не снилась, да и до своей смерти не припомню ничего такого. Мою душу охватила ревность, зависть и даже обида, что она “пришла” ко всем кроме меня.
Поезд заехал во тьму после станции Павшино, а мои руки, несмотря на скептицизм в голове, уже набирали в браузере “жизнь после смерти”. Наперебой, скидывая друг друга с вершин поиска, громоздились разные религиозные мнения, теории и предположения. Ниже позиции заняли фильмы, одна книга, а чуть ниже сомнительные статьи, дающие надежду таким, как я. “Жизнь после смерти. Ученые объяснили, что происходит в…”, “Жизнь после смерти: есть ли доказательства?”, Жизнь после смерти – что происходит после смерти”.