Удали меня из памяти
Шрифт:
— Тебе не кажется, слишком много шума из-за простого синяка?
— Я не знаю, что ему предшествовало, а также все варианты исхода событий.
Кирилл потупил глаза и принялся потирать скулу, чтобы хоть как-то скрыть замешательство и стыд за своё «истинное лицо», о котором родители даже не догадываются.
— Ладно, мам, постараюсь больше не заставлять тебя волноваться. Хватит драматизма, слишком много трагедии из ничего. И ещё, пожалуйста, предупреждай о своём визите. Не хочу оказаться в нелепом положении.
Подумав, Татьяна Алексеевна утвердительно кивнула:
— Ты
— Нет, мам. Я уверен. Спасибо за всё.
Теплая улыбка, нежный, любящий взгляд и родная ладонь, сжимающая напряженные пальцы, пробудили желание делать именно так, как хочет сидящая напротив женщина. Задушить отчаянного бунтаря, готового в любой момент бросить вызов обществу и окунуться с головой в дикое сумасшествие. Странное, умиротворяющее желание сделать добро, подарить каждому любящему тебя человеку счастье. Семье и Алёне. Примчаться, упасть на колени, а потом целовать и целовать, пока она не начнет улыбаться, потом смеяться, выкрикивая его имя, а между ответными поцелуями, говорить, что он сумасшедший. Представив её, Кирилл улыбнулся. Как же нестерпимо к ней тянет.
— Мой сын, моя гордость — одарив своего улыбающегося мальчика ласковым взглядом, она встала и отправилась греметь посудой. Не совсем заслуженные слова снова смутили, Кирилл разложил руки на столе, улегся на них здоровой щекой и принялся ждать свою вкусную кашку.
Глава 25
— Слушайте, ну вы делаете из Руда монстра!
— А у тебя всегда все хорошие. Хватит, Свет! Надо думать, что делать, — Алина раздраженно бросила ложечку в кружку с чаем.
— Что тут поделаешь? Только ждать и надеяться. Ну можно ещё попробовать с ним поговорить.
Алёна превратила свой кусочек торта в неаппетитную массу, размазанную по тарелке, но и этого казалось мало, с настойчивым усердием она продолжала крошить слипшиеся комки. Она была уверена, что девчонки отвлекут от грустных мыслей, приободрят, а стало ещё хуже. Ко всему прочему добавились и переживания за Антона. В глубине души Алёна была уверена или ей хотелось быть уверенной, что Кирилл не способен на такую подлость. То, что ему это непременно удастся, если он загорится идеей отомстить, она не сомневалась. Но самое ужасное, что заставляло мучиться угрызениями совести, больше всего она переживала за Кирилла и его лицо.
— Ладно, давайте лучше подумаем о предстоящем свидании.
— Нет, давайте не будем об этом думать. Я не хочу.
— Алён, ну что ты в самом деле?! На Рудневе свет клином не сошелся, — Алина приобняла подругу за плечи и участливо заглянула в глаза.
— Я не уверена.
Три пары глаз с сочувствием взирали на девушку, готовую от собственного бессилия расплакаться в любую минуту.
— Алён, ну ты попробуй, вдруг он окажется хорошим парнем. Может увлечешься и постепенно, шаг за шагом, начнешь остывать, а потом и вовсе забудешь своего Руднева.
Каждый раз, когда Алина произносила его имя или фамилию, её лицо неприязненно корёжилось. Эта девушка была из разряда тех, кто предпочитал стоять у руля в любых отношениях, поэтому уже заочно ненавидела парня, который вскружил голову её подруге. Уверенная
— Наверное, нам пора, да Алён? — Лиза с участием заглянула в грустные зеленые глаза.
— Спасибо за поддержку. Люблю вас. — Алёна улыбнулась, вложив в улыбку всю признательность, на которую была способна.
— Покажи им всем! Если что зови, мы их быстро… — Алина чуть высунула язык и изобразила, как скучивает нечто в три погибели.
— Я справлюсь, обещаю.
Девчонки распрощались. В квартире наступила гробовая тишина. Алёна несколько минут рассматривала ламинат, подпирая входную дверь, затем решительным шагом направилась в спальню. Телефон одиноко лежал на подушке.
Гудок.
— Дура!
Гудок.
— Слабая!
Гудок.
— Тряпка!
После секундной заминки, нерешительным, удивленным тоном в трубке сказали «Алло». Сердце перепрыгнуло ближе к горлу и отбило тяжелую барабанную дробь, комната слегка пошатнулась.
— Привет.
— Привет. Неожиданно.
— Как ты? Как твоя скула?
— Ещё неожиданнее. Ты обо мне беспокоишься?
— Почему тебя это так удивляет? В конце концов, я косвенно виновата в том, что произошло.
— Косвенно?! Ну ты молодец, конечно.
— Значит, ты винишь во всем меня? — вот он скрытый Рудневкий талант. Доля минуты и Алёна на пике бешенства.
— Если бы ты не оделась …, точнее не разделась и не приперлась туда, ничего бы не было. Разве не так?
— Если бы ты взял очередную забаву и прошел мимо меня своей дорогой, тоже ничего бы не было! Разве не так?
Тяжелое дыхание в трубке. Алёна представила его туго поджатые от злости губы, пронзительные карие глаза, смотрящие из-под приспущенных век и то, как нервно он перебирает пальцами. Улыбка тронула губы. Она зажмурилась и прижала ладонь ко лбу.
— Что ты молчишь?
— Что я должен сказать?
— Почему ты не прошел мимо? Что за цирк устроил? Признаешься когда-нибудь в истинных мотивах своего поведения?
Он молчал.
— Ты говорил, что хочешь меня. У тебя была куча возможностей, я столько раз была не против, а ты останавливался и попросту сбегал от ситуации. Ты говорил, что я не должна от тебя ничего ждать, что ничего мне не обещал, пытался доказать, что у наших отношений нет перспективы, что я не нужна тебе. А потом появлялся, заполнял всю мою жизнь собой и ломал все мои убеждения. Вчера ты был готов на всё ради одного поцелуя, даже не отрицай и не пытайся убедить меня, что это был минутный порыв, я ощущаю тебя кожей, Руднев. А завтра ты не заметишь меня, даже если в холле универа кроме нас никого не будет. Я хочу понять тебя! Я имею на это право.