Удар иглы
Шрифт:
– Вы сказали, что смерть Терехина – следствие обстоятельств еще более странных и загадочных, чем кажутся сначала, – проговорил я неуверенно.
– Говорил. К сожалению, это все только слова. Но как дознаться до сути?
– Для этого нужно просто иметь некоторые исходные сведения, а уцепившись за них, можно вытащить на свет Божий и остальное. Мне кажется, что тут я буду вам полезен. Равно как и вы мне. Так что, могу я и в самом деле надеяться на ваше содействие?
– Несомненно. Вот вам моя рука!
Я пожал его здоровенную, похожую на медвежью лапу,
– История несомненно презанятная, – протянул он задумчиво. – Я вам верю, но… Вы правильно говорили, что соваться с ней к нашему командованию – затея бесполезная. Где не надо – они подозрительны. А где надо быть подозрительным – донельзя беспечны.
– Я понимаю. Но что же делать? Один-то я ничего не смогу.
– Вот что, я попытаюсь свести вас с человеком, который мне многим обязан. Особа эта хоть и находится в тени, но властью обладает немалой и в таких проблемах разбирается гораздо лучше других, уверяю вас в этом.
– И кто же эта особа?
– Сначала мне придется переговорить с ним. А вы живите так, будто ничего вокруг вас не происходит, старайтесь меньше обращать на себя внимания. Пока вам ничто не угрожает, ибо в противном случае вы давно были бы мертвы…
Следующий день пролетел быстро в инженерных трудах. Плохо, что карта, точнее, новый ее экземпляр, восстановленный по оставшейся копии, все же не содержал той исчерпывающей информации о минных подкопах, как уничтоженная. Это создавало немало трудностей в моей работе. Я жил надеждой на помощь, обещанную Перебийносом, а лагерь в целом – многочисленными и самыми противоречивыми слухами. Решалось, быть или не быть штурму Измаила. Паша раздумывал над ультиматумом, предъявленным ему Суворовым, и от того, куда склонятся чаши весов, зависело, оросятся ли вскоре темные воды Дуная кровью.
Ближе к вечеру появился Перебийнос. Он отвел меня в сторонку, огляделся, высматривая, нет ли поблизости кого, чьим ушам не положено знать о разговоре.
– Я беседовал с упомянутой особой. Ваш рассказ нашел сочувствие и был воспринят всерьез. Это значительно облегчает наше положение.
– Что я должен делать?
– Учитывая деликатность дела, вам предстоит встретиться с этим человеком в укромном месте и обсудить все, после чего решить, какие конкретные действия следует предпринять. Вы готовы?
– Еще бы!
– Тогда он ждет вас в полночь за лагерем, около заросшего пруда. Запомните – лягушачий пруд.
Он подробно объяснил, как туда добраться, заставил повторить и, только убедившись, что я все понял, расстался со мной.
Оставшиеся до встречи три часа я провел в какой-то лихорадке. Примечательно, что важные встречи в этой истории происходили в полночь, но что поделаешь – время наиболее подходящее для дел тайных. Похоже, в своей борьбе я получал поддержку какого-то влиятельного лица, а значит,
Если день пролетел быстро, то теперь мне казалось, что время до предела замедлило свой бег и стрелки часов ползут еле-еле. Но вот почти двенадцать – пора! Я направился в указанное место, привычно отвечая на оклики караульных.
Лагерь я преодолел без труда, равно как и сразу отыскал место, как нельзя лучше подходящее для тайных свиданий, оно было укрыто со всех сторон и совершенно не просматривалось из нашего лагеря.
По дороге мне припомнился разговор с моим другом Осиповским. Эх, эти зимние московские ночи, которые мы коротали с Тимофеем Федоровичем, вернуть бы их, тихие и спокойные времена! Мы тогда обсуждали античную задачу об Ахилле и черепахе. Ахилл бежит за черепахой и преодолевает половину расстояния, но остается еще половина. Он пробегает еще половину, но остается тоже половина. Отсюда вывод – он никогда не достигнет, как бы быстро не передвигался, медленную черепаху.
– В этой абсурдной загадке есть не только математический казусный смысл, но в некотором смысле философская назидательность. Ведь так и мы, обычные люди, стремимся к каким-то неясным или вполне оправданным целям, идем по пути совершенствования, но, ограниченные своими возможностями, общественными условиями, табу, никак не можем перешагнуть черту, обогнать свою черепаху. Для этого необходим полет, стремление и возможность преодолеть магию чисел, стремящихся к уменьшению. Тогда мы выходим на новый участок пути, и там… Там маячит уже другая черепаха. Но это все-таки уже не та черепаха, и мы совершили невозможное…
Эти слова врезались в мою память. Осиповский почему-то считал, что мне удастся преодолеть «магию исчезающих чисел» и выйти к новым горизонтам, увидеть этот мир иным, отличным от привычного. Сейчас у меня возникло неясное ощущение, что я приближаюсь к своей черепахе. И эта встреча – еще один важный шаг.
Было ветрено и зябко. Кутаясь в темный плащ, я стоял на возвышенности, откуда при свете луны хорошо просматривались речная протока, ивовые кусты по краю обрыва, осока, в которой основательно запутался ветер. За своими мыслями я и не заметил, как сзади меня бесшумно появился невысокий человек, закутанный в черное, и тронул меня за плечо.
– Я рад, что вы пришли, – негромко произнес он.
– Это мой долг – служить государыне и Отечеству! – В этих моих словах была бравада и некоторая претензия, но меня можно простить, поскольку я чувствовал, что сделал серьезное дело и теперь могу немного напустить на себя важности.
– Надеюсь, вы соблюли условия о секретности дела? – вновь произнес незнакомец.
– Конечно.
– Вы нам очень помогли, – протянул он каким-то странным голосом и откинул капюшон. К величайшему удивлению, я увидел лицо подручного барона-драгуна – солдата Прянишникова…"