Удавка для бессмертных
Шрифт:
– Да. И здесь. Если бы она не стала женой хозяина дома, ее бы преследовали и здесь.
– Сусанна стала женой? – Ева нащупала сзади себя скамейку и села.
– Да. Вот ее муж, – показал рукой Илия.
Ева повернулась и посмотрела на стеснительно улыбнувшегося ей мужчину с газетой.
– Какой кошмар… То есть я хотела спросить, это вариант фиктивного брака?
– Там посмотрим, – улыбнулся Илия. – Ей здесь нравится. Видела бы ты, как возится она с ягнятами!
– Я… ягнятами?..
В тот момент, как Ева брала в руки чашку, из сарая раздался страшный крик. Ева вскочила, залив себя водой, и посмотрела на Илию. Илия посмотрел на мужчину. Они заговорили на чужом языке, мужчина отказывался, махал руками и отворачивал побледневшее лицо. Когда крикнули второй раз, с подвываниями, Ева поняла, что кричит женщина, и решительно направилась к сараю.
– Что происходит? – спросила она у дверей. – Кто это так кричит? Я могу войти?
– Можешь, – кивнул занервничавший Илия, – войди, пожалуйста, потому что мы не можем.
Ева толкнула от себя деревянную дверь.
Она не сразу поняла, что видит. В свете уставленных везде – вверху и внизу – зажженных свечек рогатая коровья морда и удлинившаяся тень от нее на потолке испугали до детского ужаса. Вдоль стен располагались стойла с овцами, на перекладине ворчливо переговаривались куры. Под коровьей мордой в стоге сена что-то зашевелилось. Ева встала на колени и не поверила своим глазам: огромный – шаром – живот, и где-то за ним искаженное болью незнакомое лицо в капельках пота. Женщина задышала быстро и тяжело и закричала. Ева вскочила.
– Что же это такое, здесь есть свет?
– Нет, – ответила женщина, тяжело дыша. И Ева опять опустилась на колени, потому что ноги ее ослабели: она узнала голос. – Здесь нет света, нет теплого унитаза, нет водопровода… Двадцать два, двадцать три… – Сусанна набрала воздуха и страшно закричала, приподнявшись и прижав подбородок к груди.
– Не кричи! – Ева закрыла уши руками. – Почему ты кричишь?
– Потому что больно. Считай секунды между криками. Когда станет меньше шести, будем рожать.
– Где доктор? – шепотом спросила Ева.
– Должен прийти утром. Не успеет.
– Почему ты в сарае?
– Упала здесь. Воды отошли. Попросила никуда не носить. Здесь хорошо, это мое любимое место-о-а-а-а-и-и-и!!
Ева вскочила и выбежала на улицу.
– Кипяченая вода и чистые простыни! – крикнула она.
Илия бежал по двору с белым полотном.
– Сейчас будет вода, – он сунул ей в руки полотно и убежал.
– Сейчас будет вода, сейчас будет вода, – бормотала Ева, задрав длинную юбку и подкладывая простыню под согнутые ноги Сусанны. – Эта корова не пойдет на тебя? Она не бешеная?
– Нет. Она все понимает. Это отличная
– Может, я все-таки перетащу тебя в сторону?
– Не трогай. Спине больно, – Сусанна дышала короткими вздохами и выдохами, словно раненая собака. – Неужели ей тоже было так больно? Какая же я сволочь, бросила Веру… Ну давай, девочка моя… Отойди, я покричу…
– У тебя узкий таз, ты знаешь? Ну почему нельзя привести доктора?
– Его и приведут. Как раз к утру приведут. Хотели здешнюю повитуху позвать, я отказалась. Ни черта по-ихнему не понимаю. Считай секунды!
Ева уговаривает себя собраться, она добросовестно считает секунды и, как во сне, ловит руками ребенка, удивляясь силе, с которой его вытолкнула из себя эта слабая женщина. Ребенок молчит, он весь в скользкой красной слизи, Ева боится его уронить, обхватывает крошечное тельце и чуть приподнимает. Короткий всхлип, как будто его сунули в холодную воду, – и крик.
– Он кричит! – шепчет Ева, рассматривая ребенка. – Он дышит! Он шевелит ручками!
– Кто? – шепотом спрашивает Сусанна.
– Ребенок!
– Кто это-о-о-а-а?! – шепотом кричит Су.
– А! Поняла… Мальчик. Мальчик! Мальчик!
– Врешь, – выдыхает Су. – Покажи.
– Не могу поднять, у него голова болтается. Лежи тихо, я положу его тебе на живот, сама потрогаешь.
Ребенок кричит, набирая голос.
Ева укладывает его на голый живот Су, подвинув, насколько позволяет тянущаяся пуповина. И в тот момент, когда Су дрожащими руками прижимает к себе мальчика, из нее с бульканьем выходит послед. Мальчик замолкает, словно прислушиваясь к телу, из которого он только что вышел.
Дверь открывается. Входит Илия с ножницами.
– Мальчик! – обращается к нему Ева. – Ты слышишь, это мальчик!
– Я знаю, – он умело отрезает пуповину и завязывает конец узелком. Берет чистую холстину, заворачивает ребенка и дрожащими руками поднимает. Бессильная головка свешивается на грудь. Ева охает. Илия идет в угол сарая и опускает ребенка вместе с холстиной в невысокую кадку с водой. Мальчик дергается, но молчит. – Помоги.
Ева подходит и моет ладонью головку.
– Мальчик! – не может успокоиться Ева. – А ты боялась!
– Хочешь улететь отсюда на штурмовике «СУ-25»? – спросила Ева Илию через два дня.
– Нет, – засмеялся Илия и покачал головой. Они сидели у стола во дворе, дул сильный ветер, раскачивая гирлянды цветов у входа в дом и сарай. Уже наутро вместе с доктором пришли женщины с цветами и украшали, украшали…
– Это здесь так принято, если рождается мальчик? – спрашивает Ева.
– Иногда, – уклончиво отвечает Илия.
– Ты грустный? Я же вижу – грустный. Извини.