Удельная. Очерки истории
Шрифт:
Чтобы вода за ночь не замерзла, кран чуть-чуть открыт и маленькая струйка постоянно течет в раковину. Брызги воды падают на пол и горкой замерзают вокруг раковины. Когда начинают готовить обед, от горящих керосинок становится теплей и лед тает. Керосинки часто коптят, кастрюли становятся черные, по кухне летают черные хлопья, соседи ругаются.
Раз в неделю ходили мыться в баню. Чаще мылись в Удельной бане за железной дорогой у станции. Сюда многие приезжали мыться на электричке из пригородов, приходилось долго стоять в очереди. Соседи занимали друг другу очередь, а в мыльной терли друг другу спину.
После бани стирка. Сначала белье замачивали в оцинкованной ванне или корыте с хозяйственным мылом. Затем кипятили в ведре
На чердак ходили со свечкой. При колыхающем пламени свечи все казалось таинственным и страшноватым. На чердаке стоял старый сундук, обитый металлическими полосками. Сундук был закрыт на замок, крышка прилегала неплотно и в щель были видны корешки старинных книг.
Летом жить становилось легче. Каждая семья имела рядом с домом свой сарай. В сараях устраивались летние комнаты – клетушки с маленьким окошком и сколоченной из досок лежанкой. В этих комнатах подростки или семейные пары с удовольствием жили с мая до холодов. На это время скученность коммуналки уменьшалась и обстановка в квартире улучшалась. Рядом с сараями устраивались садики, где высаживались неприхотливые золотые шары, пионы, ноготки, астры, георгины, кустики и деревца. На месте бывшего нашего садика до сих пор растет березка, моя ровесница.
В сараях также держали кур, собак, кроликов, поросят, хранили овощи, осенью держали бочки с квашеной капустой. Рядом с домом были огороды. Здесь сажали картошку, помидоры и другие овощи.
Летом заготавливали на зиму дрова. Более дешевые дрова были не пиленные – длинные стволы деревьев. Их распиливали двуручной пилой, уложив на козлы, затем кололи топором на поленья и укладывали в сараи. Это был тяжелый труд, под силу молодым и здоровым, поэтому к дровам относились экономно.
Рядом с нашим домом был «Красный Октябрь» – клуб от психиатрической больницы Скворцова-Степанова. При клубе были кинотеатр, библиотека, кружки для взрослых и детей. Этот кинотеатр с удовольствием посещали жители нашей коммуналки. Зрительный зал был большой, просторный. Справа и слева от экрана на красной материи висели полотнища с лозунгами коммунистического содержания. Чтобы купить билеты на новый фильм, приходилось подолгу стоять в длинной очереди. Если билетов не хватало, некоторые договаривались с билетером и усаживались на принесенном из дома стуле в проходе между рядами.
Иногда у киномеханика случалась поломка, и пока он налаживал свое оборудование, можно было сбегать домой, попить чаю, а потом вернуться и досмотреть фильм. На воскресные сеансы из психиатрической больницы приводили больных в халатах и пижамах. Было немножко страшновато сидеть с ними в одном зале.
Дети нашей квартиры занимались в различных кружках при клубе «Красный Октябрь», а библиотека многим из них привила любовь к чтению, любовь к книге.
Жизнь в коммуналке 1950-х была нелегка, но на прошлое мы смотрим уже другими глазами и, как сказано у Пушкина:
Настоящее уныло:Все мгновенно, все пройдет;Что пройдет, то будет мило...Моя родная Лагерная улица...
Воспоминания Ольги Юрьевны Лукьяновой.
Удельная – моя Малая Родина. Здесь мои корни: тут жили мои прабабушка и прадедушка и обе бабушки, родились мои мама и папа, здесь родилась и провела первые десять лет я. В Удельной до сих пор живет мое детство. Это особенно остро понимаешь, когда встречаешься со своими подругами и одноклассниками. Лишь у немногих остались в паспортах удельнинские адреса. Но стоит только с ними начать вспоминать детские годы, как зримо встает перед глазами улицы – Рашетова и Лагерная, Новозыбковская и Лечебная, школа № 99 и велотрек, пруды и старая Сосновка...
Здесь, в Удельной, жили ближайшие родственники по маминой линии: прабабушка Александра Константиновна Соколова (немка, в девичестве Лейтер). Она скончалась в 1939 году. Прадед, ее муж – Александр Александрович Соколов. Про него известно, что служил он в фельдъегерском корпусе Главного штаба под началом генерал-майора М.Н. Сипягина, часто с поручениями и миссиями ездил в Китай. В звании полковника вышел в отставку, скончался в 1916 году. Похоронен, предположительно, на Смоленском кладбище.
Здесь, в Удельной, жили еще до революции их сыновья (Александр и Николай) и дочери (Евгения, Надежда, Вера и Мария), а позже и их семьи. К сожалению, точно неизвестно, когда они переехали с Гороховой улицы в Удельную, став «зимогорами». Очевидно, в начале 1910-х годов. В справочнике «Весь Петербург в 1913 году» уже упоминается их адрес по Кропоткинской улице в Удельной, дом № 7. Позже они переехали на Княжескую (Новозыбковскую) улицу, в дом № 9/13.
Большую часть времени я проводила в квартире на Новозыбковской (Княжеской) улице в доме № 9/11 у тетушек – Веры Александровны и Надежды Александровны Соколовых. Они были моими двоюродными бабушками, старшими сестрами бабушки Марии Александровны, скончавшейся в 1949 году. Соколовы когда-то занимали все пять комнат квартиры на первом этаже. Но в результате уплотнения и родственного обмена в квартире стали проживать четыре семьи. За Соколовыми остались две смежных комнаты.
В дальней комнате жила тетя Надя. Единственное окно выходило в маленький садик, за которым она ухаживала. У окна на комоде красного дерева стояла кадка с большой разлапистой пальмой. Вдоль стены – металлическая кровать с шариками, как у многих в ту пору. Я днем спать не любила, но когда меня все-таки укладывали, занималась тем, что раскручивала их. В углу – высокое зеркало в старинной раме, у печки – кресло. Печка была на две комнаты, в комнату тети Нади она выходила своей задней стенкой. Еще в этой комнате некоторое время «жила» китайская ширма, а на стенках были лаковые китайские полочки черного цвета с рисунками. Это было то немногое, что осталось от того, что привозил из командировок в Китай их отец – мой прадед Александр Александрович Соколов.
Тетя Надя была довольно высокой худощавой женщиной. В молодости была красивой, но замуж не вышла.
В семье иногда потихоньку рассказывали, что причиной тому большая любовь, которая была у нее к Василию Семенову – другу ее братьев, женившемуся на старшей сестре Евгении. Впоследствии брак этот распадется, Василий Иванович уйдет из семьи, оставив сына Владимира, а что уж при этом чувствовала и переживала тетя Надя, можно только догадываться.
Н.А Соколова.
Фото 1956—1957 гг.
Из архива О.Ю. Лукьяновой
Всю блокаду работала она в Выборгском телефонном узле связи на Лесном проспекте. Видимо, работала очень добросовестно, так как была награждена орденом Ленина. В 1956 году вышла на пенсию. До сих пор в моей семье сохраняется ваза с надписью: «Благодарим за безупречную и долголетнюю работу». Годы взяли свое: плечи согнулись, глубокие морщины изрезали лицо. Но и в старости она следила за собой, укладывала щипцами прядки седых волос, любила носить блузы с глухим воротничком. Что касается характера, то была она достаточно жесткой, требовательной, никогда не кривила душой. Ее очень любили племянницы и племянники, а соседи, как мне кажется, побаивались.