Удельная. Очерки истории
Шрифт:
Под ними жили Яновские – отец, мать и два взрослых сына, у них же жила учительница немецкого языка Софья Леонтьевна, она вышла замуж за милиционера Чарди, с которым мы впоследствии играли в шахматы.
В маленьком домике жили: дворник дядя Вася с женой; семья Шукста Дарья и двое детей – Витька и Колька, а в двух маленьких квартирах наверху жильцы часто менялись.
Вот и все жильцы этого маленького дворика к тому времени, как наша семья сюда приехала. Участок со всех сторон был огражден заборами, при этом на Павловскую улицу выходил высокий реечный забор с квадратными столбами и массивными воротами с калиткой. Перед воротами был мостик, на котором стояли две скамейки с реечными спинками. По вечерам
Вдоль всего участка по Павловской улице была отрыта трапециевидная канава, обшитая досками. Деревянные столбики отделяли пешеходную дорожку от канавы и проезжей части дороги, мощеной булыжником. Нежно-голубые рейки внешнего забора как бы парили над сплошной темно-коричневой частью забора, а яркая окраска палисадников просматривались сквозь густую зелень кустарников боярышника.
Дом Бурковых не был исключением. На Павловской улице все дома имели красочное убранство. Яркие разноцветные зеркальные шары в садах, оранжереи цветов – роз, пионов, георгинов, кусты сирени и жасмина, фруктовые деревья – яблони, груши и вишни, – все это украшало каждый дом улицы. Даже зимой, когда деревья и кустарники, сбросив с себя зеленую крону, величественно стояли, запорошенные снегом, а сквозь них просматривались контуры строений, заборы, палисадники и разноцветные стекла балконов – вся улица казалась сказочно красивой.
В саду у Бурковых кроме прекрасных цветов, кустарников и декоративных деревьев было много украшений в виде вазочек, статуэток и особенно привлекавших мое внимание стеклянных разноцветных шаров. Как-то раз, проходя мимо их сада, я просто неожиданно для себя вдруг бросил камень и разбил чудесный голубой шар. Мне и самому-то было жалко этого шара, настолько он был красив. Но когда об этом узнала мама, она очень рассердилась. «Тебя надо выпороть, как Сидорову козу, – кричала она на меня. – Противный мальчишка, испортил такую чудесную вещь!» Потом мама повела меня к Бурковым, чтобы я просил прощения у Григория Алексеевича...
Напротив участка Бурковых, на другой стороне Павловской улицы был пустырь, поросший летом зеленой травкой, на котором развесила свои кудри красавица береза да росли две ели с сучьями, распластанными по земле.
Пустырь ограждал слева забор дома Кабановых, справа – забор дома Эстренов, а с третьей стороны – забор приютского дома, выходящего фасадом на соседнюю улицу – Осиповский проезд.
Двухэтажный дом Кабановых был с огородом, обнесенным металлической сеткой, и открытой холмистой полянкой с круглым прудом, выходящим на Осиповский проезд. Вскоре Кабановы уехали, продав дом Богдановым.
Иван Иванович Богданов работал где-то в торговле, жена Евдокия Федоровна занималась домашним хозяйством, а взрослые дети Поля и Тоня тоже где-то работали. Но были у них и два сына – Гошка и Петька, с которыми мы играли, хотя и были несколько старше меня. В 1920 году в этот дом поселилась семья удельнинского священника отца Иоанна. У них было четверо детей – Кетя, Ванюха, Сима и Вовка. Ванюха Тихомиров был одним из самых моих лучших друзей детства, а Кетя дружила с Зиной Кравцовой, жившей в нашем доме. Несмотря на то что отец у них служил в церкви, сами они в церковь не ходили, да и отец их не принуждал к этому.
Когда они только приехали, в зиму 1920/21 годов, жили они голодно, как, впрочем, и большинство людей в Петрограде в ту зиму. Дети были разуты и раздеты, голодные, а их матушка попадья была женщиной абсолютно непрактичной, не приспособленной к тяжелым условиям жизни. Она хозяйством не занималась, сидела целыми днями у туалетного столика, румянилась, красила брови, пудрилась и просто любовалась собой,
Последний участок, на углу Прудовой улицы, где заканчивалась Павловская, принадлежал Финогеновым. Добротный особняк с большим балконом стоял во фруктовом саду, обнесенном с трех сторон забором. У Фино-геновых было двое детей – Люся и Димка. Люся с нами не играла вообще, а Димка вошел в нашу компанию только в 30-х годах. Финогенов владел до революции мануфактурным магазином на Симбирской улице (ныне – ул. Комсомола). После 1917 года магазин у него отобрали, а в 1924 году, во время нэпа, он опять открыл там же магазин. Когда нэпу приходил конец, его обложили непомерно большим налогом, который он не мог выплатить. За неуплату налога его осудили на десять лет лишения свободы. Отбыв очень скоро наказание, он вернулся домой с орденом Трудового Красного Знамени на груди и стал работать продавцом в Выборгском универмаге. Жена у него к тому времени убежала с Валентином Гадючим. Перед самой войной 1941 года Финогенов решил жениться, но вдруг был арестован за продажу иностранцам золотой царской валюты. При обыске у него обнаружили золота и драгоценных вещей на сумму восемь миллионов рублей. О дальнейшей судьбе Финогенова никто не знает...
Вот и вся наша Павловская улица, какой она была в 1917 году. Такой она оставалась не очень долго. Вскоре все дома потускнели, скамейки у ворот сгнили, внутренние палисадники никто не ремонтировал, и они исчезли, постепенно развалились и исчезли и внешние заборы, за деревьями и кустарниками никто не ухаживал, и они погибли. Улица потеряла свою былую привлекательность, стала серенькой, но, тем не менее, оставалась очень родной. Уехал я оттуда в 1958 году, прожив там более сорока лет.
Павловской улицы давно уже нет на планах города, нет и Прудовой и Маклецовской. Город, наступая, безжалостно растоптал красоту и прелесть этого живописного уголка. Лишь по оставшимся деревьям, тополям, дубам да черемухе можно сегодня воспроизвести картину былой прелести – сады, дома, палисадники.
Скобелевский проспект – это самая оживленная и многолюдная улица тогдашней Удельной. Здесь размещались все продуктовые лавки, небольшой рыночек, с перекрытием в виде треугольного стеклянного фонаря, булочная на углу Выборгского шоссе, а напротив нее – пивная-закусочная и постоялый двор, на котором всегда многолюдно, несколько жилых однотипных и двухэтажных деревянных домиков, кирпичная одноэтажная керосиновая лавка и достопримечательность Скобелевского – двухэтажное кирпичное здание пожарной части.
На Енотаевской улице, совсем рядом с железнодорожным вокзалом, находилась баня. Это было двухэтажное кирпичное здание: на первом этаже размещались два женских отделения, на втором – такие два мужских.
Купаться мы ходили в Сосновку – на пруды Штоля. Это были искусственные водоемы, расположенные в живописной местности. Мы поднимались по Ильинской улице и выходили на Старо-Парголовский проспект, который в этом месте, да и на всем протяжении до Поклонной горы, представлял собой проселочную немощенную, ухабистую дорогу. Отсюда начиналась Сосновка. Дорожка в лесу, по которой мы ходили, вилась между деревьев, в зарослях папоротника и вереска. Здесь даже в жаркие солнечные дни стоял полумрак и веяло прохладой. Сосны росли очень близко одна от другой, закрывая кроной землю от солнечных лучей и света. Но вот сквозь крону деревьев начинало проглядывать голубое небо, в лесу становилось светлее, и наконец мы выходили на Ольгинскую улицу.