Удиви меня
Шрифт:
— Возможно. Я не помню.
— Итак, Полина Сергеевна, вернемся к жизненно важным вопросам, — откидывается на спинку стула, при этом скрещивает руки на груди.
— Только после вас.
— В смысле?
— В прямом. Я задаю вам вопрос, если вы на него отвечаете, я так уж и быть тоже. Только крайне честно.
— Ммм… хорошо.
— Вопрос очень интимный. И это не количество ваших сексуальных партнерш, которое вы естественно преувеличите.
— Ну давай, удиви меня, — снова улыбается.
— Только для начала вернемся к прошлому, вы с какой целью все-таки задавали те вопросы?
—
— Ну пусть будет правильно.
— Про УК РФ и субординацию помню. Помню и скорблю. Итак, задавай свой вопрос, Полина Сергеевна.
— А вам член не мешает ходить, бегать, ездить на велосипеде? Вообще, как с ним живется?
Алмазов смотрит на меня в упор, и да, каюсь, мне тоже хочется улыбнуться ему в ответ. Благо, каким-то чудом сдерживаюсь, закусываю нижнюю губу и так же, как и он, скрещиваю руки на груди. Вместо хоть какого-нибудь ответа он осматривает меня с ног до головы, и так несколько раз, при этом вид у него такой, как будто сейчас он защищает кандидатскую.
— Мой вопрос слишком сложен для вас, Сергей Александрович?
— Полина, я согласен на тебе жениться, — совершенно серьезно произносит Алмазов, вызывая во мне на секунды состояние сродни ступора.
— Вы настолько примитивны, что ради коитуса решили соврать про женитьбу? Фу на вас, Сергей Александрович. Просто фу.
— Да к черту этот коитус. Потрахаться я всегда найду с кем, а вот так поржать и поговорить — нет.
— Так, погодите, со мной смеяться и говорить, а с кем-то трахаться? Как-то это, знаете ли, некрасиво. Я за моногамию, если уж с кем-то что-то там начинать. И да, мне на фиг не сдалась ваша женитьба. Так что вы категорически мне не подходите. За сим откланяюсь, — резко встаю со стула и беру, скорее как спасительный круг, пачку с историями болезни. — Я могу их отнести на пост?
— Можешь, — все так же улыбаясь, спокойно произносит Алмазов.
Не нравится. Все это мне совершенно не нравится. Кажется, это было единственной мыслью, пока я медленно ковыляла к сестринскому посту. Он знает мои слабые стороны, а если быть точнее, многие стороны и знает на что давить. Гладит мои ноги, а я сижу и ничего не делаю в ответ. Что это за фигня такая? И почему вместо того, чтобы встать сразу с этого дурацкого стула, я обсуждала с ним какую-то чушь? Идиотина. Так, все, хватит вестись на все это. Если жертва перестает сопротивляться, насильник уже не испытывает к ней прежний интерес, и он заводит новую игрушку. Его же заводит сопротивление. А Алмазова что заводит? Ой, все. Просто заткнись, Полина. Не отвечать ему ни на какой вопрос — и он отстанет, это же все логично и понятно, как дважды два четыре.
Захожу в ординаторскую и скидываю с себя халат, не оглядываясь по сторонам. Быстро собираю вещи в сумку и иду к выходу.
— Полин, постой, — хватает меня за запястье. — А давай куда-нибудь сходим? В приличное место, никакого бара. Хочешь в кино?
— А на какой фильм? — ну просто огромный кусок идиотины! Просто «нет» и все!
— Надо сказать точно не про любовь и не мультфильм. Фантастика? — смотрит на меня в упор, на что я отрицательно качаю головой, одергивая руку. — Комедия? Неужели исторический?! — брезгливо
— Я люблю триллеры. Желательно про маньяков или что-нибудь с неожиданной развязкой. И такого в прокате сейчас нет, я узнавала. До понедельника, Сергей Александрович.
Хватаюсь за ручку, не дожидаясь его комментария, и выхожу из ординаторской.
А нравится ли мне это? Нет, в принципе нормально. Только, кажется, в этот раз его губы влажноваты. В первый поцелуй мне понравилось значительно больше. А щеку мне вообще зачем лизать? Скажу вслух — прекратите, так обидится. И все же… зачем он это делает? Кому вообще нравятся, когда его слюнявят?
— Давайте уже переходите к делу. Вы же не собака, Сергей Александрович, чтобы мне щеку вылизывать, — сама отстраняюсь от него, вглядываясь в насмешливое лицо. — Только не обижайтесь, я везде вроде увлажнена. Суйте уже в меня свой орган.
— Прям-таки весь совать?
— Ну хорошо, давайте на пол шишечки?
— Господь с тобой, никакой шишечки, — усмехается и… привязывает мне руки к кровати. Что это за ерунда такая?!
— А это зачем? — шумно сглатываю, смотря на его обнаженную грудь. Почему-то на пах все равно смотреть не хочется.
— Чтобы ты не вырывалась, когда я буду тебя ли… орально удовлетворять.
— Я против! Категорически!
— А я категорически за, — целует в живот. — Расслабься или просто представь, что ты в морге, а я маньяк. Так тебе будет комфортно?
Сукин сын, ну какой же сукин сын. Закрываю глаза и сжимаю пальцы на ногах, как только он касается меня там. Кто бы мог подумать, что оральный секс, это так прикольно и… щекотно. Так стоп, а зачем мне снова лизать шею? Резко распахиваю глаза и вижу перед собой… Диму. Закрываю глаз и снова открываю. Это полный пипец. Симба лижет мне шею, а брат смотрит так, как будто я с ним сейчас инцест совершила, прости Господи.
— Без двадцати девять, Поля. В девять мы должны были заехать за твоей подружкой.
— Ммм… я проспала.
— Видимо, да, — улыбаясь произносит Дима, наглаживая Симбу. — А что тебе снилось?
— Кошмар. Меня привязали к кровати и… били.
— Странно, а ты мычала, как будто тебе нравилось.
— Это я так… страдала. Выйди уже из моей комнаты, и вообще, я могла быть голой. Не заходи так больше.
— Так я стучал, Поль.
— Все, выйди. Я быстро соберусь.
— Все, все, выхожу, — подмигивает мне, наконец вставая с кровати.
Смотрю, как Дима выходит из спальни и чувствую, как моментально помидорятся мои щеки. Я знаю, что мне снилось, Дима тоже примерно понимает что. Итого: я знаю, что он знает, а он знает, что я знаю, что он знает. Но хуже всего то, что то, что мне снилось было нереально реальным.
— Это капец, Симба…
Собралась я ровно за десять минут. Есть, пить, да и чего уж там, ехать ни на какой залив, мне вообще не хотелось. Но тем не менее, как-то накрасилась, натянула купальник, шорты с майкой и взяла с собой пляжное платье. Однако я в трауре. По крайней мере чувствую себя именно так. Сны — это наше подсознание. Я что хочу этого в реале?