Удиви меня
Шрифт:
СерОжа Брулльянтовый 21:34
«Трахнуть. Трахнуть. Трахнуть»
Тебя, блин, надо трахнуть по голове.
«Эхолалия?»
СерОжа Брулльянтовый 21:35
«Затрахать тебя надо, Полина, так, чтобы говорить не могла. И ходить. Очень тебе это надо — это своего рода терапия. И я не умиляюсь чужим лапочкам. Мне просто нравятся дети, но любви к ним я не испытываю. Любить чужих малознакомых детей — это пи$деж. Не надо путать с симпатией. И нет, о детях лично я не мечтаю. Их легко можно сделать хоть завтра, ибо я здоров. Мечты — это ведь то, что трудно получить или почти не сбывается. Ты, кстати, о чем мечтаешь, Полина?»
Хотелось бы мне сказать, что он жутко бесит, так
«Я не знаю о чем мечтаю. По твоей логике — у меня не мечта, а желание, реализация которого зависит от меня. Ведь стать хорошим специалистом — это реально. А ты? О чем мечтаешь?»
СерОжа Брулльянтовый 21:36
«Если скажу — не сбудется»
«Ты еще и суеверный?»
СерОжа Брулльянтовый 21:36
«Если мечта касается другого человека, то да, суеверный. Ответственность выше. У меня есть для тебя подарок»
Вот уж чего я не могла предположить, так это того, что через несколько секунд Алмазов пришлет мне фотографию оплаченных анализов.
СерОжа Брулльянтовый 21:37
«Видишь, как я иду на уступки? Учись, студентка. Другой бы девушке я такой чести не оказал. Кстати, я все сдал не у твоего папеньки. У вас цены дорогие»
В очередной раз за день смеюсь там, где совершенно не смешно. И ведь знаю же, что он не всерьёз.
СерОжа Брулльянтовый 21:37
«Твоя очередь уступать. Хотя бы два часа в день. Кстати, спорим твои мысли сегодня так были заняты мною, что ты не вспомнила ни разу о микробах и прочих правилах? Кстати, у тебя что язык отсохнет сказать «Сергей Александрович, вероятнее всего, я по вам начинаю сохнуть?»
Есть ли смысл писать, что он меня бесит? Вряд ли.
«Спокойной ночи, СерОжа»
СерОжа Брулльянтовый 21:38
«До завтра, упертая коза»
Глава 25
Каким-то чудом я успела затормозить с типичным визгом колес, едва не въехав в чей-то зад. Вот так и попадают в ДТП. А если быть точнее, из-за таких тупых куриц, смотрящих не на дорогу, а в зеркало. Беда в том, что курицей сейчас являюсь я. И ведь не объяснишь косо смотрящему на меня из соседней машины водителю, что я не красилась и не любовалась своим переделанным лицом, а всего лишь рассматривала свой… герпес. Хотя нет, не так, свой дважды герпес. Ведь их у меня два. Причем оба на верхней губе. Ладно бы на нижней, не так заметно, но на верхней… Моя жизнь реально летит в задницу и с этим надо что-то делать. Герпес-то пройдет, а вот все остальное — не факт. После бессонной ночи и постоянно мелькающего перед моими глазами Алмазова, для себя я четко решила — никаких маломальских отношений и секса с ним до окончания практики не будет. Потрогала член без перчаток, обменялась годовым запасом слюны, раскинула перед ним ноги и хватит. Все остальное, если все же захочется попробовать большего — только после печати о прохождении практики. И не больше двух раз в неделю. Слишком много времени я трачу на бесполезные думы о каком-то мужчине.
Несмотря на ужасное начало дня и его продолжение на дороге, припарковалась я без проблем прямо у самой больницы. И с вполне себе боевым настроем зашла в отделение, предварительно натянув на себя медицинскую маску. А, войдя в ординаторскую, в который раз убедилась, что Алмазов — врун. На часах без пятнадцати восемь, а он не только уже здесь и переодет в халат, он уже вовсю работает. На работу он поздно приходит, ну-ну. И те случаи не единичны, он просто лжец.
— Всем доброе утро, — первой здороваюсь я, проходя к шкафу
Дежурный, мило улыбаясь, здоровается в ответ, а вот Сережа даже не поднимает на меня голову, не говоря уже о том, чтобы просто поздороваться. Он мне кивнул. Просто кивнул, не отрывая взгляд от бумаг! Ну и скотина.
Молча переодеваюсь в халат, параллельно косясь взглядом на сосредоточенного, усердно читающего инструкцию к какому-то препарату Алмазова. Стою как дура, переминаясь с ноги на ногу, не понимая, что делать. Уже и волосы распустила, заколов с двух сторон сзади, макияж подправила и духи на запястье нанесла, а что делать дальше не знаю. Я хотела с ним поговорить, но мало того, что мы не одни, так он еще и ведет себя так, словно я пустое место. Да, вынуждена признать, что это меня задевает. И все же, ничего другого, как подойти к его рабочему столу, я не придумала.
— Садись и печатай выписку, — кидает историю болезни на край стола, все так же не поднимая на меня взгляда. — У нас много дел, Полина, не тормози.
Молча сажусь на стул, который, как ни странно, Алмазов отодвигает специально для меня, и принимаюсь заполнять выписку. Дело идет со скрипом, просто потому что мои мысли где угодно, но точно не в выписке. И это плохо. Очень плохо. Что этот гад со мной делает? А я вообще кто? Еще лживее, чем он. Не хочу отношений, а внимание его оказывается хочу. Зашибись. Не хватает еще и вправду в него влюбиться. А что такое вообще влюбленность? Черт, черт, черт, как же мне плохо от собственных мыслей! И душно. Очень душно и тяжело дышать в этой дурацкой маске. Еще и жара в помещении просто добивает. Когда она наконец-то спадет?!
Я даже не успела понять, когда осталась одна, но выдохнула с облегчением, спустив с лица дурацкую маску. И надо признать, без присутствия Алмазова дело пошло значительно быстрее. Правда, вернулся он быстро, благо, я успела не только закончить выписку, но и натянуть маску обратно.
— Ты закончила? — киваю в ответ, так же не глядя на него. Алмазов же принимается проверять за мной выписку. Я бы сказала, делает это он несколько придирчиво.
— Все? Я могу распечатывать?
— Можешь. И сделай ему копии всех исследований. Флюшку тоже.
— Флюорографию без печати все равно не примут, так не делают.
— Я сказал сделать копию. Я — говорю, ты — делаешь. Что-то не ясно? — грубо произносит Алмазов.
— Не ясно, — впервые за сегодня смотрю на него в упор. Обвожу взглядом ординаторскую и, убедившись, что мы одни, несмело начинаю разговор. — Я бы хотела кое о чем поговорить.
— Не желаю сейчас слушать твой словесный поток чуши. Я не в настроении, Полина. Давай после окончания рабочего дня, при условии, что я подобрею.
— Поток чуши?!
— А что, ты мне сейчас скажешь не чушь? — смотрит мне прямо в глаза. — Сейчас, секундочку, — откашливается и выпрямляет спину, меняя выражение лица. — Я решила, что никаких отношений между нами не будет и просто секса тоже. Оставим все как есть, Сергей Александрович. Я буду надеяться на ваше благоразумие. Мы взрослые люди, и я предлагаю просто забыть о недоразумении, случившемся между нами, — на одном дыхании проговаривает Алмазов, в типичной манере, свойственной мне. — Или вот так: я много думала и решила, что между нами ничего не будет до тех пор, пока нас связывают рабочие отношения. Поэтому, Сергей Александрович, секс только через три недели. И справку надо бы к этому времени обновить. Я что-то упустил или ты меня сейчас удивишь другой словесной чушью? А, Полина Сергеевна? — ну каков же гад! — Молчишь? Ну вот и молчи, и не беси. У нас очень много работы сегодня, в шесть мы должны отсюда уйти, так что работаем в темпе вальса.