Удиви меня

Юнина Наталья

Глава 32

Сережа медленно наклоняется к моей шее и, молча, едва ощутимо проводит по ней губами. Целует мягко, я бы сказала нежно, как будто я не человек, а что-то очень-очень хрупкое. Единственное, что говорит об обратном — это хватка его рук на моей талии. Слишком сильный контраст. Забавно, но захват его рук мне нравится значительно больше, чем дразнящая, а по другому ее не назвать, нежность. Алмазов скользит губами вверх, задевает мочку уха и чуть прикусывает ее, вызывая во мне улыбку. А в следующую секунду, как гром среди ясного неба, тихий, вкрадчивый шепот на ухо:

—

Иди спать. Завтра увидимся, — уже громче произносит он и, не дав мне опомниться, быстро чмокает в губы. И уже в следующее мгновение пытается снять меня с себя.

Да уж, не такой я ждала от него реакции. В меня словно вселился дьявол, несмотря на крайне неудобное положение и разведенные ноги, сопротивляюсь, что есть сил. При этом со стальной хваткой цепляюсь обеими руками в полурасстегнутую рубашку Алмазова.

— Я не сильна во всех этих делах, но то, что ты сейчас делаешь, кажется, зовется — «набивать себе цену». Это вроде как девушка должна делать, разве нет, Сергей Александрович?

— Обычно, да. Но я делаю сейчас лишь то, что мне кажется самым правильным на данный момент. И это не набивание цены. Ты согласна пойти дальше — замечательно, я рад. Правда. Только сейчас иди домой, прими душ, расслабься и выспись, а завтра на трезвую голову, не спонтанно, а вполне взвешенно, займемся чем хочешь, в том числе и сексом. На моей территории, — сразу добавляет Алмазов.

— Повторяю последний раз — я трезвая. Спонтанное решение — это пойти в бар и заказать себе виски, чтобы мама не только удивилась тому, что я возвращаюсь домой под утро, но и отстала от меня со своими просьбами познакомиться с кем-либо. Тогда, равно как и прийти к тебе на ночь глядя, было попыткой доказать что-то другим. Сейчас, Сережа, — по слогам произношу его имя, продолжая расстегивать пуговицы на его рубашке. — В моем доме не горит свет. Там есть только три живые ножки, точнее лапки. И это лапки не моих родителей, а Симбы. Моему коту ничего не надо доказывать. Я сейчас пытаюсь поскорее стянуть с тебя рубашку, потому что хочу этого сама. Я понятно говорю? — уверенно произношу я, и облегченно выдыхаю, осознав наконец-то, что справилась с дурацкими пуговицами.

— Вполне.

— Ну так если вполне, давайте приходить, Сергей Александрович, к консенсусу. Я забываю о том, что мне нужна справка с анализами и мы идем дальше. Это уже определенная степень доверия. О, кстати, это компромиссом зовется, Сережа. Ты вообще понимаешь на что я иду? — игриво произношу я, полностью распахнув его рубашку.

— Охренеть просто, — усмехаясь, произносит Алмазов. — Это прям компромиссище. Так может и без резинки, чего уж мелочиться?

— Я скорее помру, чем залечу. Не вовремя рожать — это удел моих сестер. А мой — притворяться, что я обожаю чужих детей. И вообще, не наглей, только с презервативом. А после раскрытия моих сексуальных чакр, можно снова найти компромисс с предохранением, который понравится и тебе, — кладу ладони на его грудь и медленно провожу по твердому, как скала, телу. Ну да, ну да, мистер торс. И все-таки чертовски приятно ощущать его мышцы.

— Хорошо, — неожиданно произносит Сережа, от чего у меня учащенно начинает биться сердце. — Возможно, так и вправду лучше, — задумчиво произносит он и тут же откидывает голову на сиденье, при этом улыбаясь. Это что сейчас было? Что я упустила?

— Ммм… лучше?

— Да, лучше. Только справка как компромисс не засчитывается.

— С чего это она не засчитывается?

— Я анализы сдал? Сдал. Я чистенький, бабки из-за тебя потратил впустую, так еще и у уролога побывал. Малоприятная процедура. То, что ты не хочешь получить справку

прямо сейчас — это фигня, ты просто знаешь, что я здоров. Итого, возвращаемся к компромиссам. Мы встречаемся как все нормальные люди, — наклоняет голову к моему лицу. — Нормальные, Полина, — подчеркивает он. — В любой будний и праздничный день. Никакого графика и расписанных минут. Захотели поваляться на диване — валяемся. Захотели в кино — дуем в кинотеатр. И так далее. В больнице на оставшееся время твоей практики для всех между нами рабочие отношения. Вне больницы — нет. И да, в ближайшее время, мы едем кататься на воздушном шаре. Возражения не принимаются. Если нет — слезай с меня и иди домой спать.

— Нечестный какой-то компромисс, ощущение, что меня, прости Господи… надувают, — тихо произношу я, после секундной заминки.

— Слезай давай.

— Ладно, ладно, — быстро соглашаюсь я, в конце концов, я не на крови расписываюсь. Сказать — не равно сделать. — Но ты помнишь, что я долго терпеть не буду, если мне не понравится после определенного количества времени?

— Еще б я об этом не помнил. Значит согласна?

— Согласна, — с легкостью произношу я и начинаю откровенно ерзать на его бедрах.

— Замечательно, — улыбаясь, произносит Алмазов, удерживая меня крепче за талию, вероятнее всего, чтобы я прекратила на нем елозить. — А теперь поклянись, девочка моя, здоровьем своего кота и будущей карьерой врача.

— Чего?

— Ты уши застудила и стала плохо слышать? Даю тебе десять секунд.

Да, сейчас меня определенно обыграли. И самое противное то, что Алмазов знает на что давить. Слишком хорошо он меня считывает за столь короткий промежуток времени. И это напрягает. Сделав глубокий вдох, все же решаю согласиться. В конце концов, все это можно оборвать хоть через неделю.

— Клянусь здоровьем Симбы и будущей карьерой врача, что согласна на твои условия.

— Ну вот и славно, — победоносно произносит Алмазов, заправляя мне волосы за ухо.

— Ну если славно, то уже можно закреплять наше решение действиями, — сама толком не осознаю откуда во мне сейчас эта уверенность, но продолжаю водить ладонями по его груди, спускаясь все ниже и ниже. — Выходи давай, Леопольд, драный кот, — игриво произношу я, таращась на его пах и тут же чувствую, как Алмазов сильно сжимает мое запястье.

— Еще раз ляпнешь такую херню, я тебя трахну на сухую. Поняла меня? — зло цедит Алмазов, нахмурив брови. Да, похоже я и вправду ляпнула чушь.

— А я увлажнюсь сама, — быстро перевожу разговор в шутку, высвобождая руку из его захвата. — Ну точнее не сама, а от ваших рук, Сергей Александрович. Кстати, спасибо, что напомнил мне о важном аспекте. И да, я тебя поняла. Про драного кота больше не буду. Прости, — тянусь к своей сумочке и достаю оттуда влажные салфетки и антисептик. — Я ими давно не пользовалась, но тут сам Бог велел.

Достаю салфетку и начинаю вытирать ею ладони Сережи. Он, вместо того, чтобы скинуть меня, завороженно следит за моими действиями, при этом, о чудо, на его лице вновь появляется что-то наподобие улыбки. Протираю собственные ладони и скидываю использованные салфетки в сторону. А дальше в ход идет антисептик. Алмазов растирает на ладонях жидкость и, уже не сдерживаясь, улыбается, качая головой.

— Да, Полина, ты и вправду трезвая.

— Ну я же говорила, — беру его ладонь и подношу к своей щеке. — Вот теперь можно трогать разные места, даже те, которые внизу. А то знаешь, смотрела я тут давно кино, триллер, конечно. Старинный фильм, ему уже полвека, наверное, а может и больше. И знаешь, что там делал парень с девушкой на аттракционе?