Удовлетворение
Шрифт:
"хэппи энды – это слащавый отстой"… А ещё опечатки, эти поганые опечатки, которых тем больше, чем меньше его вдохновения.
Я всего лишь персонаж, я полностью в руках его. Он пишет мой сюжет по написанному характеру. А я, как шкодливый первоклассник, делающий мелкую бяку взрослому – я вот нарочно не пишу его с большой буквы. Хотя так положено…
_Current music: Jonny Lang "_ _Lie To me_ "
– Я, чувак, тебе реально говорю – во всём виноваты "Битлз". Это они, пидорасы, попсу придумали. До них всё было заебись – каждый получал за своё лабло
– Да ладно тебе… По-честному никогда не было. Всегда были гондоны, которые умели без мыла в жопу пролезть. А в искусстве – не только в музоне, а во всём искусстве – таких пидоров всегда хватало…
Вечерние посиделки после записи – дело, в общем-то, привычное.
Отыграно всё, что было на сегодня запланировано, выключен свет в
"аквариуме", не мигают огоньками пульт и приборы. До завтра – качум.
По домам расходиться как-то неохота – лучше послать гонца за парой фляндров водки с нехитрой закусью и расслабиться за приятным трёпом под свои законные двести пятьдесят. Во главе стола важно восседает монументальный Челя, и все его сто десять кило живого веса просто излучают довольство жизнью и покой. Пепел, зажав в зубах трубку, что-то задумчиво черкает на листочке нотной бумаги – похоже, поймал очередную мыслю. В общем разговоре он почти не участвует, но с интересом следит за ходом рассуждений, одобрительно улыбаясь в тех местах, которые кажутся ему особенно удачными.
Митрич сел на своего любимого конька, и слезет с него, похоже не скоро. Это у них с Коксом такая муз А – рыться в истории музыки, пытаясь найти корень зла, именуемого пиаром. Версии возникают самые неожиданные и противоречивые. И лишь одно незыблемо в этих ставших привычными словесных баталиях – стойкая неприязнь Митрича к "лучшей группе всех времён и народов".
– Согласен, пидоров хватало всегда. Но "Битлз" – это полный пиздец творчеству в музыке! – Митрич поглядывает на Кокса поверх очков, следя за произведённым эффектом. – Представь себе – пятидесятые-шестидесятые, клубы, джаз, блюз, Бэйси, Паркер,
Эллингтон, Дэвис… И тут появляется какая-то школьная группка, которая и играть-то толком не умеет. И эти шпендюки просто берут и перечёркивают всё, что было сделано до них. Причём не мастерством перечёркивают, не оригинальностью идей! Нет, эти говнюки просто начинают продвигать простенькие шлягеры с запоминающимися мотивчиками! И всё! Хана! Музыка умерла – родился шоу-бизнес!
– Чувак, ты передёргиваешь. Не они же изобрели простенькие шлягеры, – Кокс любит занимать позицию, противоположную точке зрения собеседника.
– Но они их продвинули! Они, суки, стали прикармливать журналюг, работать с общественным мнением. В общем, выехали на заказных статьях и слухах. А мы теперь расхлёбываем дерьмо, которое они тогда заварили. Их рецептик, не сомневайся.
– Да хватит вам тереть двадцатый раз об одном и том же, – вмешивается Челя. – Какая разница, кто виноват. Имеем то, что имеем.
И поздно пить боржоми – давайте лучше пить водку. Наливай Шура, а то что-то много текста.
Шурик разливает по рюмкам водку, народ выпивает, покряхтывает, руки тянутся к закуске.
– Пепел, снова ты сёрбаешь! – Челя передёргивает плечами и страдальчески морщится. – Вечно у меня мурашки по спине бегают, когда с тобой киряю. Пей по-человечески, одним глотком. А ты цедишь
– сёрб, сёрб, сёрб, сёрб! Брр-р-р! Извращенец, бля!
– А я не умею одним глотком, – улыбается Пепел.
– Учись! Садишься за стол с порядочными людьми – так веди себя
– Хорошо, – покорно обещает Пепел, – обязательно научусь. Буду брать у тебя уроки. А ты лучше, голубь, расскажи, как Митрич с
Шуриком учили какого-то пионера импровизировать. Хочу услышать от очевидца…
– О! – Челя радостно выпячивает грудь, – это классика!
– Давай, я сам расскажу, – порывается Митрич.
– Тихо! Засохни! Ты, во-первых, тогда уже был в такой кондиции, что можешь всего и не помнить! А во-вторых, у меня интересней получится!
Челя для пущего вдохновения наливает себе рюмку водки, залпом высаживает её, вкусно закусывает маринованной помидоркой и начинает рассказ:
– Короче, на прошлой неделе эти два обормота – Митрич и Шурик – заявились ко мне с литром водки. Типа негде её оприходовать, а у меня здесь тишь, благодать и мухи не кусают. Я их пустил, конечно – пусть посидят чуваки, жалко, что ли? Разложились они здесь на столике, а я собирался подключиться чуть позже – у меня здесь как раз записывался "Автомат Калашникова". Ну, такая себе пионерская бандочка, ничего интересного. Короче, я сижу, работаю с пацанами, а эти троглодиты типа оттягиваются.
– Блядь, лучше бы мы сюда не приходили, – вставляет свои пять копеек Митрич. – Это можно окабанеть, когда во время кира такая хрень из-за дверей доносится. Чуваки – полные неликвиды. Я реально рак уха тогда заработал.
– Подожди, не перебивай, – досадливо кривится Челя. – В общем, не знаю, каким макаром, но присосался к ним гитараст этих "автоматов".
Чего-то он их там нагружал…
– Просил, чтоб научили импровизировать на гитаре, – уточняет
Митрич. – Мы его ласково так отфутболили – не мешай, мол, иди лучше записывайся. Он как клещ вцепился – расскажите сам принцип. А что ему рассказывать, если он ни уха, ни рыла в этом не волокёт. Мы его культурно спроваживаем – чего тут рассказывать, учись и лабай… А он своё гундосит – ну должен же быть какой-нибудь секрет, на котором всё строится… Шурик не выдержал и послал его за водкой – иди, мол, купи два жбана, а мы, так и быть, расскажем тебе секрет. Пока чувак бегал в магазин, мы уже успели о нём забыть. Сидим, трындим о своём… Прибегает, приносит "бинокль"1… Ну, говорит, рассказывайте. Шурик, типа, удивился – чего тебе рассказывать? А чувак ему: "Секрет рассказывайте, как импровизировать!" Тогда Шурик подумал и говорит: "Секрет простой – НИКОГДА НЕ ИГРАЙ СИ-БЕМОЛЬ!"
Все долго смеются. Потом завязывается спор на предмет того, поверил ли пионерский гитарист в то, что ему действительно сообщили важный принцип импровизации. Мнения разделились – Митрич считал, что чувак понял, что его развели. А Челя истово уверял, что юное дарование стопроцентно повелось, и теперь ни за что в жизни не будет играть запретную ноту, адскую и загадочную си-бемоль. Решили спросить Шурика, который как раз в этот момент куда-то запропастился.
– Шура! Голубь драгоценный, куда ты делся? Иди, реши наш маленький спор.
– Чего? – Шурик появляется из аранжираторской.
– Как ты думаешь, гитарист "калашей" повёлся на твою разводку?
– А хуй его знает… Вряд-ли… Это же полным дауном нужно быть, чтобы купиться на такое… Хотя… Он и выглядит полным дауном.
Слушай, Чель, у тебя от головы есть что-нибудь в аптечке?
– От головы, Шура, очень хорошо помогает одно средство, – загадочно тянет Челя.
– Ну?
– Гильотина, – под общий хохот сообщает он Шурику и с наслаждением наблюдает, как у того вытягивается лицо. – Иди, глянь в шкафчике, может и есть чего. Только ты не мешал бы таблетки с водкой.