Удовлетворение
Шрифт:
– А я, было, подумал, что ты ограбила какого-то бомжа, – Пепел рассматривал свой сценический наряд с отвращением.
– Ладно, я выйду, а ты примерь вещички. Переоденешься – позовёшь.
Пэм вышла и плотно прикрыла за собой дверь. Пепел брезгливо осмотрел лохмотья, бросил их на стул и стал стаскивать с себя джинсы, мысленно сожалея, что согласился на эту авантюру.
Впрочем, Пэм была права. После того, как Пепел облачился в костюм настоящего Мессии, лохмотья перестали выглядеть лохмотьями, а стали смотреться именно как костюм настоящего Мессии, крутого парня, который пришёл спасти
– О! – Пэм с одобрением осмотрела его и поцокала языком. – Это даже лучше, чем я ожидала. Теперь иди к декорации и двигайся. А я примерюсь и пощёлкаю для разминки.
Пепел подошёл к идиотской куче, потрогал пальцами босой ноги железяки, похрустел пакетами на полу… Он совершенно не представлял себе, как ведут себя настоящие модели.
– Фигасе! И как я должен здесь двигаться?
– Ну, поимпровизируй… Попринимай всякие позы, походи, повыгибайся… В общем, веди себя естественно.
Пепел слабо представлял, как можно выгибаться, принимать всякие позы и выглядеть при этом естественно. Тем не менее, он стал старательно выгибаться, поглядывать в камеру загадочными, как ему казалось взглядами, и вести себя так, как в его представлении, ведут себя модели на съёмках.
– Стоп! Лёшка, ты меня извини, я ни разу не хочу тебя обидеть, но зачем ты стараешься изображать из себя малолетнюю блядь, которая перед работой просмотрела фильм "Дикая орхидея"?
– Сама сказала – повыгибайся, позы попринимай, – оскорбился Пепел.
– Как-то не особо получается, – честно призналась Пэм. – Давай, знаешь, что сделаем… Давай пока статику поснимаем.
– Это как?
– Я тебя пощёлкаю неподвижным. Есть идея привязать тебя к этой вот штуковине – что-то вроде современного варианта распятия. Давай, становись сюда.
– Хм… Ну, давай…
Обескураженный провалом своего дебюта Пепел подошёл к конструкции. Пэм попросила его поднять руки и накрепко привязала их к стальным петлям.
– Окей. Так и стой. Ты просто посматривай по сторонам, а я поснимаю. Только естественно, без наигранности.
– Ага… Постараюсь…
Пепел стал посматривать по сторонам, стараясь выглядеть как можно естественней. Временами наигранность всё же прорывалась – тогда нижняя челюсть сама собой выпячивалась, что предполагало некую мужественность в выражении лица. Правда, вместо желаемой мужественности почему-то появлялось точнейшее сходство с олигофреном из справочника по психопатологии.
Пэм отнеслась к нему со снисхождением – критиковать не стала.
После серии снимков она извлекла чёрную косынку.
– Вот этим я завяжу тебе глаза. Сфоткаем тебя ещё и таким макаром
– в этом есть своеобразная эстетика.
И она старательно лишила его последней степени свободы – зрения.
Пепел остался в кромешной тьме, ощущая некоторую беспомощность.
Чувствовал он себя на редкость глупо – хотелось скорейшего окончания этой растреклятой фотосессии. Мысленно он успел пожалеть всех фотомоделей мира, которым приходится терпеть подобные унижения и издевательства.
Лёгкие шаги, щелчки фотоаппарата…
– Поверни голову чуть вправо, плиз… Ага, так хорошо… А теперь чуть
Пепел послушно выполнял пожелания.
– Чёрт, флэшка уже забита. Сейчас поменяю – потерпи ещё парочку минуток.
Скрип двери – и Пепел остался в одиночестве. Вздохнул и философски решил смириться – кто идёт против желаний женщины, тот сокращает своё долголетие…
Шаги со стороны двери.
– Я вернулась. Погоди, поправлю твои одёжки.
Она подходит, что-то поправляет, одёргивает… Рука её на мгновение задержалась у Пепла на плече… И явно ласкающим движением мягко легла на грудь… Едва ощутимое прикосновение к шее… И ладонь медленно скользит по груди вниз к животу… Обе её руки легли ему на шею… Пальцы цепко взялись за воротник "формы настоящего
Мессии"… Лёгкий треск – и Пепел почувствовал, что рубахи на нём больше нет… Вернее, того, что могло называться рубахой… Он совершенно растерялся, не зная как реагировать на неожиданный поворот событий… И попробовал превратить всё в шутку.
– Эй, гражданочка! Что за вольности? А ну отставить грязные домогательства! Иначе задницу надеру!
Тихий смешок… Шепоток прямо в ухо:
– Попробуй… Если сумеешь освободиться…
Пепел попробовал – и не сумел… Неожиданно он замер, удивлённый неким загадочным явлением – рук на его теле явно стало больше…
Четыре, а не две… Шутка начинала выходить за рамки шутки…
– Что за фигня! – он снова дёрнулся, пытаясь освободиться. И снова не удалось – он был крепко привязан к этой чёртовой декорации.
Снова смешок. И шёпот Дашиным голосом:
– Если вас насилуют, мистер, и вы понимаете, что этого не избежать – расслабьтесь и получите удовольствие. Более от вас в данный момент ничего не требуется.
И гадкие девчонки откровенно расхохотались в два голоса, уже совершенно не пытаясь маскироваться. Пепел пытался, было, протестовать, но рот ему залепили влажным поцелуем. И тогда он понял, что бывают ситуации, с которыми при всём желании ничего не поделаешь. Остаётся покориться.
А дальше случился совершеннейший позор и непоправимый урон мущщинскому самолюбию Пепла – развратные дамочки совлекли одежды с его белого тела и принялись пользовать беднягу по полной программе.
Приходится употреблять столь нелицеприятное выражение, ибо Пепла именно пользовали. Со смехом, с солёными шутками-прибаутками и неистощимой фантазией девушки изощрялись в разнообразных комбинациях и способах добычи удовольствия. В смысле удовольствий кое-что перепало, разумеется, и Пеплу, но он был настолько ошарашен происходящим, что "расслабиться и насладиться" просто не получалось.
Зато подруги оторвались по полной. Пепел ощутил себя невинной девицей, попавшей лапы похотливых маньяков. Он и представления не имел, сколько всего интересного могут придумать две затейницы с парнем, привязанным к куче стального барахла…
– Ну что ж… Теперь, пожалуй, можно тебя и отпустить, – с этими словами с Пепла сняли повязку и он, щурясь и моргая, уставился на довольные физиономии Пэм и Дашки.
– Что вы тут за аттракцион устроили? Совсем с катушек посъезжали?
– Видишь ли, сладенький, ты в последнее время совершенно забурел.