Удовольствие гарантировано
Шрифт:
— И это хорошо? Тебе нравится?
— Вообще-то у нас много общего, мы занимаемся одним и тем же бизнесом. Так что это довольно круто — связываться из-за благополучия животных. Я близка со своей мамой и определенно была близка с ней в детстве, так что, возможно, это просто мое время, чтобы больше общаться с ним.
И это еще одно напоминание о необходимости сопротивляться этой женщине. Это ее шанс провести время с отцом так, как она не могла в детстве. Я далек от того, чтобы мешать. Если бы мой отец был здесь, я бы хотел провести
Я поднимаю бокал.
— За семью. За отцов.
Слоун поднимает бокал с шампанским.
— За тех, кто у нас есть, и за тех, кто в наших сердцах.
Мое горло сжимается, но я с трудом сглатываю и делаю глоток.
— Расскажи еще о своей маме. Какая она? — спрашиваю я, думая, что будет безопаснее говорить о родителях.
В глазах Слоун вспыхивают искорки.
— Ты все поймешь, когда я тебе расскажу. Моя мама — хиппи, непринужденная любительница животных, которая спасала каждую трехногую собаку и бесхвостую кошку, которых находила.
— Яблоко от яблони недалеко падает.
— Я определенно сделана из того же теста, и уверена, что попала в спасательную службу из-за нее, а не из-за папы. Мы всегда спасали животных. Моя мама увидит потерянную собаку и перевернет небо и землю, чтобы вернуть ее туда, где ей самое место. Но я также очень похожа на своего отца. Он более настойчив. Всегда работает. Все время в раздумьях.
— Это очень похоже на Дуга.
— Он больше взвинчен, чем она. И я в этом смысле такая же. Мне никогда не удавалось выбраться из собственной головы. Я всегда думаю о том, что хочу сделать дальше. Когда я была намного моложе, думала, что хочу быть актрисой. Я даже играла в пьесе в колледже.
Я улыбаюсь, представляя Слоун на сцене.
— Я бы не смог отвести от тебя глаз.
Она хихикает.
— О, ты бы так и сделал, потому что у меня ужасно получалось. Тебя бы передернуло.
Я выгибаю бровь.
— Ты уверена?
— Я была хуже всех, — говорит Слоун, допивая шампанское, пока я опустошаю свой скотч. Мы заказываем еще, и она возвращается к теме. — Я была ужасна. Мне предстояло произнести проникновенную речь в пьесе. Я просто-напросто отключилась. Я думала, какие доклады нужно сдать на следующий день, или над чем работать дальше. Я не была полностью вовлечена. Поэтому решила заниматься тем, во что могла бы погрузиться головой и сердцем одновременно.
— И ты счастлива, что отдала всю свою голову и сердце во спасение?
Слоун энергично кивает.
— Да. Определенно да. Я люблю это. Спасибо, что подбил меня на это.
— Похоже, мы сыграли важную роль друг для друга.
Трули пододвигает нам свежие напитки, и я опрокидываю еще виски.
— Так что насчет тебя? Чем ты занималась последние семь лет? И пожалуйста, не упоминай Платна или Брика или кого-то в этом роде.
Слоун бросает мне кокетливую улыбку, а затем изображает, как застегивает молнию на губах. Но затем «расстегивает», чтобы поговорить.
—
— И, по-видимому, все это время ты была совершенно одинока и ни с кем не встречалась? — спрашиваю я, невозмутимо и молясь.
Выражение ее лица на сто процентов серьезно.
— Ни души. Я вообще ни с кем не встречалась.
Я поднимаю бокал.
— Отлично. Я выпью за это.
Слоун шлепает меня по руке.
— И все же это нормально, что ты был светским львом?
Я выгибаю бровь.
— Откуда ты знаешь, что я был светским львом?
Она внимательно осматривает меня.
— Посмотри на себя. Это реально твой недостаток. Ты слишком хорош собой. И слишком очарователен. У тебя ведь были женщины повсюду, не так ли?
— Это что, недостаток? Кроме того, ты серьезно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос?
Вздохнув, она качает головой и делает глоток.
— На самом деле, я не хочу этого знать. — Делает глубокий вдох и кивает. — На самом деле, я хочу. У тебя были серьезные отношения? Я действительно хочу это знать.
Я тру подбородок, вспоминая Люси, Келли, Лайлу.
— Было несколько женщин, к которым я относился серьезно, но ни с одной из них я не видел себя в долгом или значимом будущем. — Я готовлюсь спросить то же самое. — А как же ты?
Слоун отрицательно качает головой.
— Тут и там было несколько парней. Встречаешься с кем-то, думаешь, что у вас все получится, думаешь, что у вас много общего, а потом выясняется, что он хочет провести все свои выходные, смотря спорт.
— Эй, ну же!
— Я просто говорю, что у тебя есть недостатки.
— И ты, очевидно, обнаружила мой недостаток. — Я прищуриваюсь. — Но неужели ты действительно думаешь, что я не слушаю маленький голосок у себя на плече?
— Я не знаю. Ты игнорируешь его? Что он тебе сегодня говорил?
— Он говорил мне, что мы с тобой становимся друзьями, — говорю я, но мой тон не совсем дружелюбен.
Ее губы кривятся.
— Неужели это так? Мы друзья?
— Где-то на пути.
Но на самом деле мне кажется, что мы снова на Таити. А сегодняшний вечер — это отдельная ночь, отдельная от времени, пространства и разума.
— Это действительно так, — мягко соглашается Слоун. — Ты думаешь, мы нашли ту альтернативную вселенную, о которой ты говорил?
Я подхожу ближе.
— Я бы хотел провести ночь в этой альтернативной вселенной.
Она облизывает губы.
— Там все по-другому.
— Там нет ничего запретного.
— Может быть, именно там мы и находимся.
Слова получаются немного хрипловатыми, очень сексуальными, и я понимаю, что все меняется.
Напоминание о том, кто она, как мы связаны, не удерживает меня.